Озорные призраки
Шрифт:
Да нет, какие глупости… Моторок у них на борту, надо полагать, немало — но и одной-единственной хватит, чтобы догнать пловца. Если нагрянут сейчас, деваться некуда, повяжут, как пучок редиски, и, какую линию защиты ни придумывай, все разобьется о несколько простых вопросов: на «Виктории» были? Про наркотики толковали? Хозяев стращали разными неприятностями? Ну, и как все это сочетается с тем, что «Виктория» после этого визита очень быстро взлетела на воздух? Логика железная, и противопоставить ей нечего. Потому что, если назвать настоящее имя и род занятий, будет
Глава 16
О ходьбе по бабам и прочих интересных вещах
Шлюпка шла к берегу с нормальной скоростью обычной моторки, но Мазуру все равно казалось, что она летит с прытью истребителя. Душа у него пела, смело можно сказать — разудалые цыганские напевы, заливисто и цветисто, с ухарскими вскриками, взвизгами и топотом сапог…
Чрезвычайно походило, что все обошлось. К нему в каюту так и не нагрянули вооруженные джентльмены с бесстрастно-непреклонными физиономиями, никто его не разоблачил, не арестовал и даже завербовать не пытался. Вскоре после того, как фрегат встал на рейде в полумиле от побережья, к нему в каюту заявился Доббин и, похихикивая простецки, выразил обтекаемыми фразами ту простую мысль, что пора и честь знать. Военно-морские силы сделали все, что могли для гражданина Британского содружества наций и надеются, что далее он будет полагаться исключительно на свои силы. Мазур не имел ничего против такого оборота дела. И был отправлен на берег со всем возможным в данной ситуации комфортом — единственным пассажиром шлюпки, управлявшейся тем самым мореманом, что провожал его в каюту.
Следовало, конечно, сделать поправки на империалистическое коварство — но Мазур абсолютно себе не представлял, в чем оно должно в данной ситуации заключаться. И потому, едва шлюпка отвалила от серого борта фрегата, почувствовал себя прекрасно.
Сделав лихой разворот, моряк причалил к пирсу, поодаль от невеликой толпы аборигенов-зевак, для которых неожиданный приход военного корабля был отличным развлечением. Не выключая мотора, коснулся белого шлема:
— Всего хорошего, сэр… и я бы на вашем месте был поосторожнее с воздухоплаванием. Что-то вам с этим ремеслом не везет.
— Обязательно учту, адмирал, — сказал Мазур и прыгнул на причал.
Моторка тут же унеслась, а Мазур преспокойно направился к узкой каменной лестнице, ведущей с пирса наверх.
Он очень быстро узрел Лаврика — тот, в белом костюме, как заправский пижон, торчал у каменной чаши с какими-то синими цветами, украшавшей подножие лестницы. Вид у него был примечательный: не то чтобы отвисла челюсть, но на Мазура он таращился, все еще не в силах отойти от нешуточного изумления. Ну да, видел, конечно, каким видом транспорта Мазур прибыл…
Сначала Мазур в лучших традициях шпионских будней хотел пройти мимо — мало ли что Лаврик тут крутит — но тот проворно шагнул навстречу и, уже справившись с удивлением, сказал как ни в чем не бывало:
— Явился, наконец, Дик…
И молча пошел рядом, временами косясь с непонятным выражением. Так, в совершеннейшем молчании, они поднялись по лестнице, прошли пару кварталов и залезли
— Эт-то как понимать? — осведомился Лаврик.
— Что именно? — спросил Мазур с самым дурацким выражением лица.
— А то, что ты раскатываешь на британских фрегатах.
— Ну, и что тут такого? — спросил Мазур безмятежно. — Ты что, не знал, что я свой человек в королевском флоте? Попутка есть попутка. В конце-то концов, не вижу причин, почему бы благородным британским донам не подвезти австралийского дона, можно сказать, земляка. Все мы, и британцы, и австралийцы, дети одной матери, то бишь Альбиона…
— Нет, но каким образом…
— Они меня подобрали в открытом море, когда я тонул, — сказал Мазур. — По-твоему, нужно было идеологически выдержанно отказываться от спасения и добираться до Флоренсвилля вплавь? Далековато, знаешь ли, даже для супермена…
— На чем — тонул?
— На самолете, — терпеливо сказал Мазур. — Самолет тонет легко.
— А самолет где взял?
— Ну, не купил же, — сказал Мазур. — Угнал, конечно. Ты не переживай, хозяева все равно в полицию не пойдут. — Он ухмыльнулся. — Лаврик, я тебя, конечно, разочарую, но Интеллидженс Сервис меня так и не завербовала. Обидно даже… А вообще…
— Ох, да помолчи ты, — сказал Лаврик со страдальческим выражением лица. — События несутся вскачь, а ты тут снова влипаешь в дурацкие приключения…
— Терпеть не могу приключений, — сказал Мазур. — Всю жизнь их избегал. Нет никаких приключений, а есть лишь будни, в которые нас загоняет жизнь…
— Шор со своей бандой прибыл на фрегате. Я точно знаю.
— Я тоже, — сказал Мазур, мгновенно став серьезным. — Я их там видел, а вот они меня — нет, иначе, легко догадаться, я бы с тобой тут не сидел… В общем, случилось вот что…
— Потом, потом, — досадливо махнул рукой Лаврик. — Тебе все равно дома отписываться… Успеется. События, говорю тебе, галопом рванули. Шор с темнотой переедет на берег — и, я подозреваю, это означает, что завтра утречком они и начнут: с их-то опытом для рекогносцировки достаточно пары часов, ночной порой. Не атомную станцию будут брать, в конце-то концов… Так что времени у нас нет. И на шее у нас, кроме всего прочего — еще и этот чертов фрегат.
— Тоже мне, препятствие, — сказал Мазур без тени легкомыслия. — Есть задумки и по поводу фрегата — дешево, эффективно и совершенно незаметно для окружающего мира… Чего мы летим как на пожар?
— У тебя дома с утра торчит этот чертов Хью, — сказал Лаврик. — То уедет, то вернется, то торчит на кухне, то в машине у дома сидит. Сигарет извел — страсть. Волнуется. А поскольку он трудами кое-каких знатоков своего дела до сих пор свято уверен в том, что именно ты и сеть правая рука Шора, дело совсем интересным становится. Не в силах я уже на него смотреть, душа от любопытства на части рвется, но меня-то он ни за кого такого не держит, не подойдешь и не спросишь…
— Тут вот еще какая загвоздка… — сказал Мазур, спохватившись.