П 2
Шрифт:
— Михаил Федорович, это правда, что мы идем на Русь? – поинтересовалась подошедшая Анна.
В последний раз они были близки перед его отбытием в прошлогоднюю экспедицию. По его возвращении она его к себе так больше и не допустила. И причина выяснилась достаточно скоро. Оказывается Зосима стал оказывать ей робкие знаки внимания. Молодуха не растерялась, перейдя в атаку. Исподволь. Как это умеют делать только женщины. Но не оставив ему шансов. Сегодня она была не просто его женой, но и носила под сердцем его ребенка.
Огорчил ли Михаила этот факт? Да ничуть
— Правда, Анна. Как и то, что я буду только рад, если Зосима останется при мне управляющим. Я не Комнин, засылать его невесть куда не стану и никогда не брошу.
— Я это знаю, — внимательно глядя ему в глаза, произнесла женщина.
— Было бы неплохо, если и он поверит в это.
— Он сказал, что ты будешь ставить град на границе с половцами.
— Правильно. Только он не знает, что у меня уже заключен с ними союз. Конечно это не значит, что нам теперь ничего не грозит. Но и в Таврии было бы ничуть не лучше. А еще безводье и невзлюбивший нас князь Олег.
— Я поняла, Михаил Федорович.
— Вот и ладно. Гаврила, хватит уже уши греть. Ты ходить будешь, — закончив разговор с женщиной, вновь обратился он к полусотнику.
— Так я уже. Твой ход.
— А. Ну, да.
Миновав пролив они вошли в лиман Славутича. При попутном ветре уже через пять часов перед ними предстали глинобитные стены Олешья. Что в общем-то и не удивительно, учитывая бедность округи лесом вообще и строительным в частности. В принципе, между деревом и глиной, Михаил отдал бы предпочтение последней. Да, боится влаги. Но ее можно сберечь с помощью той же штукатурки. Зато не поджечь и тараном не вдруг управишся.
Высаживаться Романов решил в стороне. Благо оговорено все было еще в прошлом году. К каравану конечно подошла ладья с дружинниками, а то как же. Но препятствий чинить не стали и пропустили беспошлинно. Только и того, что узнали кто прибыл.
Первым делом свели на берег живность. Намаялась скотина и лошади за время перехода. Вот интересно, как их перевозили в Америку? Это ведь не восемь сотен километров проделать, а в разы больше. Да через штили и штормы. Если Михаил не ошибается, то путешествие длилось пару месяцев, или даже больше. Жесть!
У Михаила существовала договоренность с Теракопой о том, что его воины сопроводят переселенцев до места. Однако, встречающих видно не было. Оно конечно, ничего удивительного. Ведь конкретный день оговорен не был. Условились по окончании ледохода, а тот закончился сравнительно недавно.
На дворе пятнадцатое апреля одна тысяча восемьдесят первого года. Земля только-только подсыхает после весенней распутицы. Словом, рано еще судить о том, сохранилась ли договоренность или все уже пошло прахом.
Вообще-то, не хотелось бы. Потому что в этом случае придется избавляться от всего скота и отправляться дальше
Организовав высадку и убедившись, что все идет как надо, Михаил отправился в город. Мало ли какие имелись договоренности и распоряжения великого князя. Неприлично прибыв в гости, не выказать уважение хозяину. Опять же, скотина и лошади пограничников топчут местный луг, едва начавший покрываться свежей травой.
Князь встретил его радушно. Признаться, Романов сильно удивился бы, если бы случилось обратное. И тут дело вовсе не в полученном им приказе. Михаил и не думал жадничать. Ему добрые отношения с местной знатью совсем не помешают. Ведь он собирается торговать, а значит, Олешья ему не миновать. Поэтому явился он в гости с щедрым подарком. Собственноручно выкованными мечом и ножом испанской стали. Подарок достойный князя. И тот его оценил.
Как водится, по случаю прибытия гостя закатили пир горой. Хотя, Михаил подозревал, что подобные пиршества тут скорее за правило, чем исключение. Так сказать, стандартная вечерняя трапеза дружины…
Половцы появились на четвертый день. К этому времени животные уже полностью оправились. А то состояние многих было таким, что проскальзывали мысли о забое. Но ничего. Поднялись. И начали пастись. Что не могло не радовать. И уж тем более на фоне прибытия союзников.
Михаил не раз наблюдал, как хозяйки кормили своих буренок лакомствами, поглаживали, приговаривая им всякие нежности, и косились в его сторону. Они конечно же к нему со всем уважением, но только пусть ходит мимо кормилицы.
И ведь какое дело. Настоящей нужды пограничники и их семьи не видели. Во всяком случае, с той поры, как Романов оказался на их пути. Да что там. Жили в достатке. И сейчас в каждой семье, даже лишившейся кормильца, кроме серебра и золото водится. Но вот не замай корову, и все тут.
— Здравствуй, Теракопа. Польщен тем, что ты лично прибыл встретить нас. Это великая честь. Я мог рассчитывать лишь на кошевого, — встретил Романов куренного.
Тот чиниться не стал и с легкостью спрыгнул на все еще влажную землю. Шагнул к парню, и протянул руку, в традиционном половецком приветствии. Хороший знак, говоривший о том, что прежние договоренности в силе.
— Здравствуй Михаил. Рад твоему прибытию. Давно поджидаете нас?
— Четвертый день. Можно сказать, только что прибыли. Опять же, раньше и смысла не имело. Пока животные в себя пришли, да и земля за эти дни подсохла.
— Когда сможете выступить?
— Да хоть с рассветом. У нас все готово. И вообще, чем раньше отправимся в путь, тем лучше.
— Вот и хорошо.
— Прости, Теракопа, своего дома у меня пока еще нет. Поэтому я вынужден принимать тебя в походном шатре.
Признаться, Михаил был несколько удивлен тем фактом, что палатки используемые ромеями во многом походили на известные ему образцы, которые они пользовали в детстве. С возрастом походы и ночевки на лоне природы как-то отошли в прошлое.