P.S. Твоя заноза

Муравская Ирина

Бросаю брезгливый взгляд на то недоразумение, что для меня приготовили.

– Я это не надену.

– Ещё как наденешь. Это натуральный шёлк.

– Да хоть шкура мамонта. Оно розовое. Мне что, десять?

– Прекрати огрызаться, – маман ненавидит когда я перечу ей в присутствии посторонних. Хотя, если честно, и наедине она этого тоже не приемлет. С ней работает только один принцип: соглашайся во всём и не забудь благодарить за оказанную мудрость. – Молча пошла и переоделась!

Собираюсь и дальше качать права, но благоразумно решаю, что оно того не стоит. Всем будет спокойней,

если сделать что велено. Быстрее начнём, быстрее закончим. Поэтому послушно ухожу с сунутой мне тряпкой в прилегающую к спальне ванную и возвращаюсь похожая на поросёнка. Или зефир. Кому как предпочтительнее думать.

– Замечательно. Мне нравится, – нравится-то нравится, но мать, один фиг, критично осматривает меня как породистую лошадь на аукционе. – Ты что, опять поправилась? На боках сидит в натяжку.

Ну, может и набрала пару кило. С Никиными гастрономическими извращениями неудивительно. Шоколад у нас в полках пачками лежит. Подруга его даже в куриный суп крошит. А мы с Дашкевичем трескаем калорийный десерт втихую от неё по ночам.

– Всё? – нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу.

– Нет. Не вертись.

Не верчусь, позволяя портнихе снимать мерки. Минуты длятся вечность, после чего мне, наконец, разрешают вылезти из этой блевотной расцветки Барби и запрыгнуть обратно в подранные бомжовские, но максимально удобные Льюисы.

– Я свободна? – это место, как и женщина передо мной меня душат. В прямом смысле. От нехватки кислорода кружится голова. Или же это от температуры, которая ко второй половине дня решила присоединиться к соплям. Чтоб тем было не скучно, видимо.

– Ты нашла сопровождение? – сама спросила, сама ответила. Мать отмахивается от собственного вопроса. – В любом случае, неважно. Я уже сделала это за тебя. Валентина Руденко помнишь? Его сын согласился быть твоей парой, – сую два пальца в рот, изображая подступающую рвоту. Конечно, помню этого утырка. – Не позёрствуй. Он хороший мальчик из обеспеченной семьи. Не разочаруй его. И меня.

Хороший мальчик. Ага. Хороший мальчик, который несколько лет назад, укурившись в хлам, сбил насмерть человека и, зассав, скрылся с места преступления. Трагедию, разумеется, скоренько замяли, а сынулю за бешеные бабки откупил от тюрьмы богатенький папочка, владелец нефтевышки. Всё проделали настолько тихо, что новость даже не просочилась в СМИ.

Правду и по сей день знает только круг общения "элиты", где крысятничество и сплетничество как чай на полдник. А теперь мне этого убийцу что, сватают? Зашибись. Я просто в восторге. Мало мне дебила Волкова, который ни во что не ставит честь других людей, так ещё и наркоман со стажем нарисовался.

Кстати, о Волкове.

На следующий день я всё же сваливаюсь окончательно с полным комплектом ОРВИ-шных прелестей, но моё отсутствие в универе Дениса нисколько не останавливает от того, чтобы бросить ответочку. Молодец, малыш. Игра продолжается.

Противная дверная трель вынуждает с дикой неохотой вылезти из-под тёплого пледа и лениво плестись открывать.

– Привет, бацильным, – приветствует меня бодренький Волков, замаячивший на пороге.

Открыла, блин.

– Надеюсь,

это всего лишь галюны от передоза лекарств и на самом деле ты секси-сосед снизу, которого я затопила, – зевая, почёсываю затылок.

– Я не сосед, но тоже секси. И пришёл спасти твои носовые пазухи, – перед моим лицом светят пакетом. – Капли, таблетосы, слюнявчики, мёд, малиновые варенье. Полный набор для дохлых амёб.

– Благодарю, – забираю пакет и преспокойно захлопываю перед ним дверь. Успеваю лишь сделать пару шагов в сторону кухни, когда звонок опять горланит. Жаль. Надеялась, догадается свалить. Снова открываю. – Ну чего? Я не в настроении препираться.

– Ну так давай устроим полчасика перемирия.

– Давай. Ты у себя, я у себя. Чем больше между нами расстояние, тем крепче дружба. Профит, – хочу снова от него загородиться за семью замками, но Денис успевает подставить ногу.

– Ты и здоровая-то не шибко вежливая, а больная вообще злюка.

– Ну так проваливай пока не загрызла.

– Не могу. Как мне выигрывать спор без тебя?

– Я уверена, ты что-нибудь придумаешь.

– Уже придумал. Буду тебя лечить. По головке гладить, сиропчиком пичкать, – не намерено, но весьма к месту раздираю горло от подступившего хриплого кашля. – Во-во. Опять же, как я могу пропустить момент, когда из тебя Чужой вылезать начнёт.

– Не боишься заразиться? Хотя о чём это я? Зараза к заразе не липнет.

– К тебе же пристала.

– Я индивид.

– Слышь, индивид. Хоть чаем напои.

– Обязательно. Ногу убери и напою.

– Не уберу. Ты тогда дверь захлопнешь.

– Ни в коем случае.

– Обещаешь?

– За базар отвечаю, – найковский кроссовок послушно исчезает из щели, а я со всей дури пинаю дверь и… на всю лестничную клетку раздаётся яростный ор вперемешку с отборным матом.

Волков скачет зайчиком, нянча прищемленные пальцы, которые ему хватило ума неосторожно подсунуть. Нянчит, шипит и матюкается.

– Волкова, твою мать, чтоб тебя черти драли, – сквозь зубы разъярённо цедит он.

Спокойненько так наблюдаю за ним, понимая, что у меня даже крупицы раскаянья не наскребается. А потому что нефиг было на меня спорить. И нефиг было бросать под дождём. И уж тем более нефиг заявляться без разрешения куда не ждали.

– Уж лучше черти, чем ты, – резонно замечаю я.

– Клянусь, я тебя когда-нибудь задушу.

– Всенепременно. Но точно не сегодня. С поломанными пальцами совершать убийство проблематично, не находишь? – с тяжким вздохом вселенской скорби отхожу в сторону, как бы приглашая. – Давай уже хоббит, туда или обратно. Задолбало на сквозняке стоять. У меня и так рот полон соплей.

– Я бы тебе в рот кое-что другое засунул. Чтоб приятное с полезным совместить, – в квартиру вваливается сумрачное нечто в чёрном. Не знаю, специально он так или нет, но кожанка, толстовка и джинсы реально сливаются в одно пятно.

– Не советую. Ампутация без наркоза штука неприятная. Зачётные носочки, – усмехаюсь, разглядывая маленьких клоунов из "Пилы", когда на коврик скидывается обувка.

– Подарить такие же?

– Если только не ношенные.

– Замётано.

Проходим в кухню, благо идти всего три шага.