Шрифт:
Голос уже не просил, а приказывал.
В стене, под свисающими пушистыми полотенцами, появился выступ. Округлый и словно покрытый лаком бугорок. Дверная ручка. Вскоре приобрела объём и сама дверь, утыканная голубой кафельной плиткой, как стены ванной. Проход в другой мир.
– Заходи! – опять же приказывал голос.
«Это сон, – думал Саша, не торопясь открывать дверь. – Это сон, потому что чудес не существует. Я слишком большой, чтобы в них верить. А если это сон, то я могу без опаски войти туда и, при желании, проснуться. Ущипнуть, чтобы открыть глаза и обнаружить
Дверь послушно открылась, являя взору ухоженный лес. Сладко запахло цветами. Саша шагнул вперёд, как был, в трусах и майке. Это ведь сон. Зачем наряжаться? Только сон. Наверное…
Саша очутился в лесу, как он подметил, больше похожем на парк. Великолепный, сказочный, красивый, ухоженный парк. Единственным видом деревьев здесь были весенние яблони, цветущие, утыканные белоснежными, пахучими бутонами. Однако погода стояла вполне летняя. Кроме яблонь, лес изобиловал кустами чёрной смородины, малины и обычным орешником. Все они росли на мягкой, зелёной, сочной траве.
Дверь без какой-либо опоры стояла внутри ведьминого кольца. Обычно такие кольца образовывались из ядовитых, несъедобных или съедобных, но малоизвестных людям грибов. Но этот ведьмин круг состоял из маленьких шампиньонов. Саша умел их различать.
Мальчик не сомневался в происходящем – это сон. Хотя бы отсутствие комаров говорило о том. И не только комаров. Саша не заметил ни одного зверька: белку, мышь, куницу – или животного побольше: лису, волка, оленя. Также не было птиц и пауков. Лишь где-то вдалеке прошмыгнул пушистый и ушастый комочек.
– Во сне всегда что-либо да происходит, – сказал сам себе Саша, оглядываясь. – А здесь слишком спокойно. Это неправильный сон.
Раз приключения не идут к тебе, надо самому их найти…
Саша, вспоминая уроки природоведения, внимательно осмотрел основание стволов яблонь. Кора идеально чистая, безо мха. Солнце не видно. Деревья хоть и расположились в некотором расстоянии друг от друга, но так, чтобы листвой прикрывать землю от палящего солнца.
«На мох нельзя надеется, – думал мальчик. – Он растёт там, где теплее. Да его здесь и нет… Сейчас, скорее всего, полдень. По солнцу я бы мог определить, где север: просто посмотреть, куда укажет твоя тень, но здесь всё в тени. Вернуться? Нет! Искать! Я слышу… Я слышу плеск и журчание. Где-то рядом протекает река. А возле рек всегда живут люди».
Определив, откуда исходит звук, Саша взглянул на открытую дверь, за которой мерцала голубой кафельной плиткой ванная комната. Тревога мучила его. Мальчик кивнул сам себе и направился к реке.
Пока он шёл, вернулись слабость и жар. К ним присоединилась боль от расцарапанной пятки. Саша искренне обрадовался, что в этом лесу была мягкая трава. Тревога росла, заставляя сердце биться чаще.
Впереди что-то сверкнуло фиолетовым светом. Слишком ярко для обычных светлячков. Свет не угасал, мигая, словно зовя к себе мальчика. К запаху цветущей яблони добавился нежный аромат лаванды.
Саша
Фею.
Она не была миниатюрной, толстой и старой, как из какой-нибудь сказки. Фея выглядела как обычная девушка в весьма необычном наряде – корни, листья, обтягивающие её тело, словно платье. К нему крепились – а может быть, и росли на нём – бутоны лаванды такого же фиалкового цвета, как волосы и полупрозрачные узорчатые крылья.
Лавандовая фея коротким жестом распыляла пушистую пыльцу. Из земли, куда упали пушинки, тут же пробивались молодые побеги, за секунды превращающиеся в бурые цветы. Фея бережно собирала их в плетёный мешочек на поясе.
Увидев Сашу, она вскрикнула и за мгновенье подлетела к нему. Крылья лавандовой феи издавали звук ветра, шелестящего листьями.
– Одень! – она сцепила с шеи глиняный амулет, поднесла его к мальчику. – Одень, пока не поздно! Одень, чтобы понять!
Не увидев ответной реакции от мальчика, лавандовая фея попыталась сама накинуть безделушку ему на шею. От такой наглости Саша тут же очнулся и увернулся от рук, отбежал, сопротивляясь.
– Глупый мальчишка, – фея подлетела к нему. – Одень амулет! Одень, если хочешь жить!
Саша снова отпрыгнул и для самообороны быстро схватил с травы сухую ветку, вытянул вперёд:
– Не подходи.
Амулет вертелся в дрожащих руках лавандовой феи. Её лицо стремительно бледнело.
– Тебе страшно? – спросил Саша, опуская палку, но не выкидывая. – Зачем мне надо надевать на шею эту вещь? Она меня спасёт от того, чего ты боишься, отчего у тебя трясутся руки? Так?
Она кивнула и медленно подняла амулет. Это был круглый, плоский кусок глины, испещрённый знаками, непонятными буквами. Из него торчали лепестки, возможно, когда поделка сохла, на неё упали листья и пристыли.
– Ты не объяснила.
– Одень! – это была уже не просьба, а приказ. – Одень, глупый мальчик!
– Я одену, если ты не будешь называть меня глупым и объяснишь, что здесь происходит. Это ведь не сон? То есть, я думаю, что это сон, но…
Отрицательный кивок головой.
– Но этого не может быть! – вспыхнул Саша. – Этого всего не может быть, понимаешь? Что за глупость – у меня в ванной комнате находится дверь в потусторонний мир.
Неопределённый жест руками, поджатые губы.
– Не только у тебя, – шепнула фея, тут же оглянулась, но никого не найдя, продолжила: – Он зовёт таких как ты. Манит дарами. Дверь нельзя было открывать. Она бы исчезла сама. Но сейчас тебе надо одеть амулет. Не отходи, прошу. Возьми его. Возьми!
На последних словах лавандовая фея сорвалась на крик и резко затихла, жутко вздохнув, захлебнувшись воздухом.
Амулет выпал на землю, к ногам Саши.
Тело феи неестественно выгнулось, будто её сжали в огромный невидимый кулак. Контуры громадной кисти повторяли смятые цветы лаванды на «платье». Вены вздыбились от напряжения, но она не могла пошевелиться. Когда неведомая сила поволокла её назад, мальчик до сих пор стоял и смотрел. Но когда фея закричала жутко, душераздирающе громко, Саша не выдержал и ринулся к ведьминому кольцу.