Пациент особой клиники
Шрифт:
– Она выглядит похудевшей, по-настоящему убитой горем. Неужели у нее не осталось больше места для материнской любви?
– Глянь-ка! Платьице простенькое, зато новенькое. И как только в ее положении можно думать о покупках?
– Почему она носит такие старые вещи? Беспутная! Возможно, от такой мамаши при подобном ведении домашнего хозяйства ребенок просто сбежал?
В общем, что бы она ни надела, ее все равно бы подвергли критике. Конечно, Рикарда могла бы и не обращать внимания на мнение толпы, но именно люди из этой
Особенно сейчас!
Тем не менее почему-то Рикарда была уверена, что даже ее сегодняшний бесхитростный наряд при отсутствии макияжа с применением только бесцветной помады, в сочетании с заплетенными в косу густыми волосами, все равно вызовет у этих людей недовольство.
– Я вижу, что нервы у вас на пределе, – продолжал между тем говорить Гедеон.
– Иначе было бы странно, – горько заметила она.
– И приходится признать, что ваша нервозность вызвана не только недоверием мне. Вы стоите перед выбором.
– Простите, не поняла.
– Вы должны принять решение.
– Какое?
– Стоит ли вам тратить здесь свое время, или лучше уйти прямо сейчас, причем желательно через другую дверь.
Рикарда с удивлением уставилась на Гедеона и только сейчас обнаружила у него легкое косоглазие.
– Не поняла.
– У нас два выхода. Вот тот, что сзади, идет через фабрику-кухню.
С этими словами Гедеон указал на отделанную дешевым ламинатом дверь из ДСП, находившуюся в другом конце склада. Рядом с ней располагались стальные полки, на которых стояли белые ведра. Эти емкости выглядели так, как будто их наполнили химикатами, к которым с полным правом можно было отнести содержащийся в них майонез.
– Я бы на вашем месте выбрал именно ее, а не раздвижную дверь, которая выходит на парковку.
– Как так? – удивилась Рикарда. – Зачем мне уходить? Вы же мне еще совсем ничего не сказали.
– Все дело в вас. Я и так узнал слишком много, и на этом, как мне кажется, нашу встречу лучше завершить.
Рикарда издала возглас удивления, который больше походил на кашель. Она предполагала, что сеанс может оказаться весьма странным, но только не то, что он закончится вот так.
– Но почему?
– Потому что я чувствую, что вы не честны.
– Что вы чувствуете?
Гедеон провел рукой по лицу, поправил прядь волос и сказал:
– Теперь мы говорим о вещах, которые я не могу объяснить. Я их просто чувствую.
– И что же вы чувствуете?
– То, что вы пришли не одна, и кто-то ждет вас снаружи.
– Кто?
– Тот, кто должен вам деньги.
Рикарда в недоумении рассмеялась.
– Если бы я знала кого-то, кто должен мне деньги, то поверьте, давно бы уже их взыскала.
– Понимаю, – кивнул он в ответ. – Такое расставание стоит кучу денег. Новая квартира, новая одежда…
Рикарда почувствовала, как стала покрываться
– Даже если вы и получаете алименты, то в переходный период все равно можно хорошо подзаработать, – заявил Гедеон. – Если я не ошибаюсь, то эксклюзивные интервью в средствах массовой информации хорошо оплачиваются. Особенно в таком духе, как «Отчаявшаяся мать консультируется у прорицателя».
– У меня пропал ребенок, вы, глупый засранец! – вырвалось у Рикарды.
С этими словами она выхватила фотографию из его руки и больше для себя, чем для этого шарлатана, зашипела:
– Ты настоящий идиот!
Оскорбленная женщина неловко пыталась открыть свою сумочку, продолжая изрыгать проклятия:
– Стоило только ехать сюда, чтобы встретиться с чокнутым, который не только оскорбит, но еще и унизит!
Наконец она засунула фотографию в карман своего пальто и собралась уходить. В раздвижных воротах, через которые они входили, имелась дверь, но с ее отпирающим механизмом, так же как чуть раньше со своей сумочкой, ей никак не удавалось справиться. Немного поостыв, Рикарда обернулась, глубоко вздохнула и спросила:
– Как вы посмели сказать подобное мне прямо в лицо?
– Я не люблю, когда меня попросту используют, – холодно ответил Гедеон.
– Какое право вы имеете топтать чувства несчастной матери? Да еще столь снисходительным тоном?
Наконец она вспомнила, что Гедеон, чтобы открыть дверь, предварительно поворачивал ручку наверх. Рикарда попыталась это сделать, но, несмотря на все ее старания, у нее ничего не получилось – ручка не двигалась.
– Вы что, меня заперли? – обернувшись, спросила она.
По мере того как женщина распалялась, Гедеон, казалось, становился все более спокойным. Он улыбнулся столь же любезно, как при встрече, и произнес:
– Не волнуйтесь! Когда вы успокоитесь и выслушаете мои извинения, я дам вам уйти.
– Извинения?
Ситуация становилась все более странной.
– Да. Мне очень жаль, – заявил Гедеон и завершил свой второй разворот на сто восемьдесят градусов. – Но так должно было произойти.
– Что должно было произойти?
– Мне нужны были ваши истинные чувства, ваши подлинные эмоции. Вам необходимо было снять маску, с которой вы сюда пришли.
«Он что, издевается надо мной?» – подумала она.
Рикарда постаралась взять себя в руки и с достоинством произнесла:
– Я не ношу никакой маски.
– О! Не скажите! Все носят маски. Ведь без этой брони мы оказались бы беззащитными перед теми ударами, что преподносит нам жизнь. Вот вы, например, сначала постарались обратить мое внимание на отсутствие у вас обручального кольца, подсознательно прикрывая палец, на котором его носят, рукой. Вам было неловко, что ваш брак уже практически распался.