Падь Золотая
Шрифт:
— Колхоз! — рассмеялся Федя. — Сейчас меня, дедушка, не проведешь. Дикие свиньи. Человеческого следа ни одного нет.
— Ну, Федя, — покачал головой дедушка, — ты, постреленок, скоро лучше меня разведчиком будешь… Да… Что же, герои, делать? Не мешало бы всем диких свиней посмотреть. Зверь редкий, интересный.
— Конечно, дедушка, давайте посмотрим!
Боря с Аликом перешептывались.
— А маленькие поросята, Федя, там есть? — спросил Алик.
Федя будто не слыхал и продолжал протирать тряпочкой ружье.
— Есть, Федька, поросята? Тебя спрашивают! — рассердился Боря.
— Есть. По следам видать, всякие есть. И маленькие и большие.
— Мясо кончается, — сказал Боря. — Женя, я тебе говорил… Хорошо бы поохотиться.
— Правда, дедушка, — подхватил Женя, — мяса только на утро. Вы же говорили, что кабанов и зимой и летом стрелять можно.
— Мало мяса? — повторил дедушка и задумался, переводя взгляд с одного на другого. Наконец решительно поднялся с земли. — Добре, герои. Мыслишка, прямо сказать, хорошая. Почему свининкой не полакомиться? Стало быть, решено. Постойте, постойте, не торопитесь. Пойти-то пойдем, а вперед послушайте. Страшного зверя в тайге нет. В этом вы уже убедились. А только как бы в другую сторону не сбились, не подумали, что охотнику всё пустяки: ходит да постреливает. Медведь встретится — бац, кабан — бац, сохатый — тоже; одно удовольствие. Вот перед охотой запомните: зверь не страшен, он убегает, но только в том случае, если ты его сам не трогаешь. А охотник с тем и идет, чтобы тронуть. Тут-то, герои, зверь другим делается. Тут-то он страшен бывает, да еще как! Это одно. А сейчас про свиней. На матку с малыми угодим — это еще пустяки: одного убил, остальные разбегутся, и делу конец. А угодим на кабана, на секача то есть, его еще вепрем зовут, — тут дело другое.
Затронул да сплоховал — пеняй на себя. Лучше с пятью медведями иметь дело, чем с одним вепрем. Не успеешь моргнуть — мигом дух из тебя вон. А сила у него такая, что, к примеру, налетит на лошадь, и с ног ее, будто зайчишку, собьет, кишки выпустит — и был таков. Вот, герои, за каким зверем мы пойдем. Не побоимся, а?
— С вами, дедушка, мы ничего не побоимся!
— Ладно! Знать тайгу, так со всех сторон ее знать…
Пока дедушка подробно расспрашивал Федю, где он видел следы, сколько их, не заметил ли его секач, ребята успели приготовиться к охоте. Дедушка каждому выдал по одному патрону, заряженному круглой пулей. Эти пули обладают очень большой силой, но требуют точной стрельбы. Малейшая ошибка — и пуля уходит мимо цели.
На месте, куда привел Федя охотников, земля была вся изрыта. Животные здесь кормились. Видимо, они в самом деле обладали исключительной силой: пласты дерна, переплетенные многочисленными корнями, были выворочены вместе с кустарником.
Дедушка с Федей долго ходили, разглядывая следы. Они искали так называемый звериный ход, лаз. Большинство зверей имеет в лесу свои любимые тропы.
Наконец место было облюбовано. Оно оказалось совсем недалеко от табора.
Дедушка рассказал план охоты. Дикие свиньи — животные очень осторожные, и на выстрел из дробовика к ним подойти удается редко. Поэтому надо сделать загон. Ребятам стало немного не по себе, когда они узнали, что останутся одни и что именно им придется стрелять. Хорошо, если выскочат поросята, а вдруг нагрянет сам секач?
Но Сергей Егорыч, оказывается, все предусмотрел. На толстой развесистой сосне высоко, метрах в трех от земли, он решил соорудить помост. Общими усилиями помост скоро был сделан. Сейчас стрелки будут в полной безопасности. Он проверил, как легли ребята, показал тропинку, по которой звери побегут, даже указал кустик, около которого, по его мнению, животные должны остановиться. В этот момент в них и надо стрелять. Еще раз напомнил о строгих правилах обращения с оружием. Затем сел на Савраску и направился через гору, чтобы, объехав зверей, погнать их потом на охотников.
Тянул слабый вечерний ветерок. Высоко над лесом резвились черные стрижи, рассыпая в воздухе нежное щебетание. Казалось, с неба сыплются звенящие стеклышки. Ворковал лесной голубь: «Ху-гу-у… Ху-гу-у…» Над помостом села большеголовая смешная сойка и, не замечая ребят, стала чистить перья и охорашиваться, поглядывая вниз любопытными черными глазками.
— Ты, Наташа, тоже курок взвела? — с невинным видом спросил Паша.
— Взвела…
— А зачем?
— Ни за чем. Какое твое дело?
— У тебя, наверное, опять начинает голова болеть? Ну и чудная ты, — сказал Паша. — Раз жалеешь зверей, так и сидела бы на таборе. А еще лучше, если бы дома сказала, что охотиться не будешь… Ружье бы на тебя не взяли. Таскаешь зря.
— Не ты таскаешь, и ладно.
— А вместо ружья взять бы куклу…
— Хватит! — вспыхнула Наташа. — Еще одно слово скажешь — и полетишь с дерева. Понял?
Паша взглянул вниз и многозначительно присвистнул. А Наташа посмотрела на него и незаметно вздохнула: неужели в самом деле из-за этой охоты в ее дружбе с мальчиками появилась трещина?
— Тихо!
Вдалеке раздался едва слышный крик. Дедушка начал гон. Нацелив ружья, юные охотники замерли.
Если бы ребята сравнили, что они чувствуют сейчас, ожидая самого свирепого зверя, и что они чувствовали неделю назад при встрече с медведем, то, несомненно, не узнали бы себя. Ни у кого сейчас не было страха. Но ребятам некогда было думать об этом: охотничий азарт и нетерпение целиком охватили их.
Дедушкин крик послышался ближе.
Животные появились неожиданно быстро. Сначала ребята услышали звук, похожий на хрюканье. Затем треснул сучок, сильно заколебались вершины тонких березок, мелькнуло что-то темное. И вслед за этим ребята увидели свиней. Охотников от них отделяло не менее ста метров. Впереди трусила большая свинья. За нею, подпрыгивая, как резвящиеся домашние поросята, бежали подсвинки. На таком расстоянии ребята не могли их хорошо рассмотреть. Только заметили, что поросята полосатые, как зебры на картинке. Но полосы были чуть видны, не бросались так резко в глаза.
Несколько мгновений — и все стадо исчезло.
— Вот тебе и на!..
Однако готовые было сорваться слова замерли у ребят на губах.
На той самой тропе, на которую указывал дедушка, показался зверь. Он шел один. К дереву с помостом приближался сам вепрь. В этом можно было убедиться сразу, с одного взгляда. Хотя ребята знали, что кабан ничего не сможет им сделать — не достанет, но мурашки пробежали по спине.
Да, этот зверь невольно вызывал страх.
Ростом он был с барана. Грубая щетина темно-бурого цвета топорщилась на загривке. По величине он не мог и сравниться с медведем. Но в длинной голове, высокой и широкой передней части туловища, твердой и уверенной поступи, в маленьких злобных глазах, в больших острых клыках, кривых, как турецкие кинжалы, и торчащих из пасти прямо вверх, — во всем чувствовалась необычайная мощь и готовая ежеминутно взорваться постоянно клокочущая в нем свирепость. Зверь и уходил-то от пугающих его криков дедушки так, точно колебался: продолжать уходить или немедленно броситься им навстречу.
В довершение надо сказать, что баран такой величины весит самое большое три пуда. А секач, как выяснилось потом, потянул не менее десяти пудов, то есть столько, сколько весит средняя корова.
Секач остановился. Ребята сразу направили на него ружья. Он был недалеко. Ребята хорошо видели, как у зверя раздуваются ноздри: он, должно быть, почувствовал запах людей.
Прогремел залп.
Раздался такой грозный рык, что ребята содрогнулись. Секач стоял там, где его захватили выстрелы. На голове и на боках выступили красные пятна крови. Кровь закапала на землю.