Падающие звёзды
Шрифт:
В гостиной его застигли врасплох, потому что Кристина покраснела, когда он заговорил с ней, а ее румянец притянул его слишком близко. Запах лаванды струился вокруг нее, и, пока Маркус наблюдал за нежно-розовой краской, медленно заливающей ее шею, к нему снова подкрался призрак давно изгнанных воспоминаний.
Однажды, в этой самой комнате, Маркус хотел прикоснуться губами к покрасневшей коже ее шеи, но не осмелился, только стоял и позволял ее запаху проникать в его кровь и сводить с ума.
Несмотря на все усилия избавиться этого воспоминания, оно все еще маячило
Комната была уютной и теплой. Время от времени запах лаванды подкрадывался к нему, а затем исчезал. Если бы этот запах только решился и выбрал одно из двух – оставаться или нет – то Маркус тоже смог бы примириться с ним и начал бы работать – или вышел бы из комнаты. Но ее запах продолжал появляться и исчезать, оставляя его в неуверенном и беспокойном состоянии.
Когда он уже в сотый раз поднял голову, то обнаружил, что Делия рассматривает его, причем так серьезно, что он не мог не улыбнуться. Она ответила ему озорной улыбкой. Затем девочка соскользнула со стула и засеменила к нему. Она остановилась рядом и приподнялась на цыпочки, опираясь одной рукой о предплечье Маркуса, пытаясь вглядеться в его картинку, лежащую на столе.
Маркус поднял ее и посадил к себе на колени. Ему даже не пришло в голову спросить, хочет ли она там оказаться. Он поступил рефлексивно. И, должно быть, это действие оказалось правильным, потому что Делия расположилась на его коленях как дома и предложила помочь. Даже для семилетнего ребенка было ясно, что он не достиг какого-либо успеха в рисовании.
– Я могу полоскать для вас кисточку, – проговорила она, – и помогу вам выбирать цвета.
Ливи обиделась на эти слова.
– Ты не знаешь, какие нужны цвета. Твой дракон – розовый с голубым.
– Может быть, мистеру Грейсону нравятся розовые с голубым драконы, – проговорила Кристина. – А если нет, то он вполне может сказать твоей сестре об этом. Смотри за тем, что ты делаешь, Ливи. Хвост твоего дракона готов перебраться с бумаги на стол.
Ливи нахмурилась.
– Я его испортила. – Игнорируя ободряющий шепот матери, девочка сползла со своего стула, схватила рисунок и засеменила к Маркусу.
– Он испорчен, – заявила ему Ливи, ее лицо приняло печальное выражение, когда она подняла рисунок вверх. – Делия заставила меня испортить его.
– Я этого не делала, – проговорила Делия.
– Он не испорчен, – произнесла Кристина, – и нечего досаждать мистеру Грейсону.
– Дракон всего лишь поврежден, – отметил шестилетний Робин.
– Дядя Маркус исправит его, – утешил Ливи его брат, потрепав ее по голове со всем снисходительным превосходством восьмилетнего возраста.
– Тебе придется самой исправлять его, – заявила Делия. – Я помогаю мистеру Грейсону с его драконом.
Маркус услышал слабый, задушенный звук, подозрительно напоминавший смех, с другого конца стола. Но когда он бросил взгляд в ту сторону, выражение лица Кристины стало совершенно серьезным.
– Ты заставила меня испортить рисунок, – обвинила Ливи сестру. – Ты шептала секреты мистеру Грейсону и подсказывала неправильные цвета.
Еще один приглушенный смешок. В этот раз он разглядел, что у Кристины подергивается уголок рта. Этим все и ограничилось. Ни упрека девочкам, ни помощи в том, чтобы установить перемирие.
Маркус взял рисунок у Ливи и рассмотрел его.
– Он вовсе не поврежден, а просто не такой, как все, и поэтому интересен. Мне кажется, что твой дракон имеет что-то вроде странного и загадочного изгиба на хвосте.
Ливи придвинулась ближе и, положив руку на его ладонь, опустила рисунок на уровень своих глаз для тщательной проверки.
– Что такое «изгиб»? – спросила она. – Это красиво?
Маленькая ручка на его руке подсказала Маркусу, в чем дело: если Делия сидит на его коленях, то там же должна сидеть и Ливи.
– Давай я покажу тебе, – сказал он. Маркус переместил Делию на одно колено и посадил Ливи на другое. Пререкания тут же прекратился.
Взяв свою кисточку, он закончил хвост дракона, заставив его закручиваться вверх, в том пространстве, которое Ливи оставила для неба.
Делия забеспокоилась.
– Теперь ее дракон красивее, чем мой, – пожаловалась она.
– Нет, этого не может быть, – ответил он. – Я уверен, что твой дракон очень красив.
Делия покачала головой.
– Нет. Мой дракон ужасен.
– Так как вы выдвинули мистера Грейсона на роль главного художника, то мы должны позволить ему судить об этом. – В голосе мамы девочек прозвучала резкость, а ее лицо слегка раскраснелось, когда она подняла рисунок Делии, чтобы Маркус смог рассмотреть его. Он задался вопросом, не рассердилась ли Кристина, а если так, то на кого именно она сердится.
– Это очень красиво, – проговорил Маркус, переводя взгляд с рисунка на женщину. Он помнил этот утонченный оттенок: розовый цвет, просвечивающий сквозь алебастр. Когда он в первый раз осмелился взять ее за руку, Кристина покраснела именно таким образом, но не отстранилась. Он держал ее маленькую, обтянутую перчаткой руку так бережно, словно это была самая хрупкая яичная скорлупа в мире, и умирал от счастья в течение этого момента, окончившегося слишком быстро. Потом они услышали, что идут другие гости, и Маркусу пришлось отпустить ее руку и притвориться, что он только что, случайным образом, встретился с Кристиной в саду.
Сейчас на ее руках не было перчаток. Руки Кристины были тонкими и элегантными, белыми и мягкими.
Маркус с трудом направил свои мысли в другую сторону, к Делии, которая тянула его за рукав, требуя, чтобы он нарисовал изгиб и для нее.
– Возможно, ваша мама будет так любезна и передаст сюда рисунок Делии, – с трудом проговорил он.
Вместо этого Кристина поднялась и принесла ему рисунок, а затем осталась, чтобы пронаблюдать за тем, как он пририсовал дракону Делии странные и таинственные розовые и голубые когти вместо изогнутого хвоста.