Падчерица Синей Бороды
Шрифт:
Бьет Бельлинда восемь раз. Пахнет кофе и чем-то ужасно вкусным. Это пахнет миндальное печенье в духовке.
– Я умею готовить только миндальное печенье и салат, – объявляет хозяйка, как только я вхожу в кухню. – Оливье.
Она в вечернем платье, на шее – колье, в ушах длиннющие серьги. Ну-ка, посмотрим, что у нее на щиколотке?
Сквозь чулок просвечивает узкая марлевая повязка.
Она достает печенье, выгружает его на блюдо и уносит в кабинет. Вздохнув, я соскребаю вилкой припекшиеся остатки с противня и смотрю в окно.
Никогда не чувствовала
Завтра приезжают гости. У меня совсем мало времени, чтобы незамеченной попасть в кабинет Коржака и порыться в его компьютере.
«Только попробуй там сотри что-нибудь, я тебя убью, честное слово!» – пригрозила на прощание Пенелопа.
Ровно в семь утра меня разбудила Аделаида и сказала, что, если сегодня не придет прачка, стирать придется нам с нею. Вернее, я буду стирать, а она советовать, как правильно это делать.
Мы обходим – комнату за комнатой – второй этаж, переходя на шепот у дверей спален Лены и Коржака. Потом я вытираю пыль в гостиной, потом сажусь перед тазом с овощами, сегодня добавилась цветная капуста, мне нравится ее разрезать – получается много-много крошечных баобабов.
Красный шарф я запрятала под свой матрац, смешно, конечно, но больше некуда.
Хорошо, что нужно чистить овощи, мне с ними удобнее всего думать.
Вчера поздно вечером, когда Лену принесли в кровать, я дождалась тишины и пробралась в ее спальню. Сняла один чулок, размотала повязку. На ноге абсолютно ничего не было! Ни намека на татуировку, ни царапинки, ни оспинки – ничего! Мне пришлось подтащить ногу к самому ночнику, так что голова Лены и туловище сползли на пол, но и при свете лампы я не обнаружила ни единого пятнышка под повязкой.
Намотать бинт на щиколотку у меня хватило сил, а вот натягивать на ногу чулок не хотелось. Я натянула его на руку, а потом еще засунула ее безвольную ладонь в туфлю на каблуке.
Обыскивать комнату не решилась, только осмотрела содержимое тумбочки у кровати. Обнаружила иностранный паспорт Лены и заложенную в него квитанцию на парковку.
– Прибыли прачка и повар! – доложила Аделаида. – Оба узкоглазые.
– Корейцы? – напряглась я.
– Да какая разница? Совсем сбрендила моя хозяйка, вот что страшно!
Это были вьетнамцы. Прачка – молодой худой вьетнамец, повар – пожилой толстый вьетнамец.
– Капуста – это холосо! – тут же похвалил повар вырезанные мною из кочана баобабы.
Когда Бельлинда пробила одиннадцать раз, начали прибывать гости.
– Дядя Ваня! – громогласно представился мне первый гость. – Чехова читала? – и захохотал как припадочный.
Я повесила на плечики его пальто с меховым воротником.
– Дядя Петя! – вкрадчиво доложил второй гость и поинтересовался: – А наш главный санитар, дядя Ваня, уже прибыл?
Я повесила его кожаную куртку.
Третьей пожаловала женщина. Отставив в сторону руку
– Харизма! Для близких людей, разумеется. Где они, эти близкие люди, почему не бегут лобызаться?
Норковая потертая шуба.
Потом шофер Сергей Владимирович привез на своей «Волге» с вокзала дядю Вову из Воронежа:
– У нас метет, как в аду, а у вас тут затишок, елками пахнет!
Куртка с каракулевым воротником.
И тетю Валю из Перми:
– Котеночек, до чего же ты серьезная! Осторожно, пальто длинное, не наступи!
Драповое пальто до пят с воротником из дохлой чернобурки с засушенной мордой.
Последним явился дядя Костя из Твери – сухонький старичок – и спросил, еще не успев раздеться:
– Камин затопили? У Женьки отличный камин, отличный, а у меня дымит!
Дубленка шерстью наружу.
Лаптев с женой и Коржак стояли на изготовку в гостиной, каждому вновь прибывшему насильно всучивали рюмку с водкой, после чего происходило взаимное громкое целование.
– А где Лена? – опомнились гости, когда кое-как расселись.
«Просим! Просим! Лена! Лена!»
Я затыкаю уши пальцами, детским шумным праздником накатывает детсадовское «Сне-гу-роч-ка!».
Появляется Лена в облегающем платье, с лихорадочным румянцем на щеках и застывшей парафиновой улыбкой.
Я иду за ней, закатываю столик на колесиках, устанавливаю его возле розетки, подключаю миксер.
– Вы с ней поосторожней! – сплетничает Коржак. – Мы тут на обед посмели рыбу запить красным виноградным «Шато-Марло», так она ужасно рассердилась! Я правильно сказал? «Шато-Марло»?
Вся компания долго и тщательно рассматривает меня в рискованном прикиде слегка испорченной школьницы.
– Однако, – корчит удивленную гримасу Харизма. – Мне кажется, сложностей не миновать. Как ты думаешь, Петя?
– Сложности, они на то и существуют, чтобы их преодолевать!
– Ты у нас самый главный, все-таки замминистра, тебе и командовать! – вступает в обсуждение дядя Ваня.
– У нас тут Леночка главная, милая наша хозяйка, пусть она командует.
– Алиса, мне что-нибудь легкое, на твое усмотрение. Ты сама знаешь, – неопределенно машет рукой Лена.
Бросаю в миксер кусочки льда, наливаю коньяк и холодный крепкий чай.
– А мне, пожалуйста, сделай «Оперу», – просит Харизма, простая заведующая женской консультацией.
– Для «Оперы» рановато, – уверенно замечаю я. – Могу предложить перед ужином фруктовую «Мокрую кошку».
Смешиваю ананасовый сок с водкой, добавляю кусочки клубники.
Дяде Косте из Твери я делаю «Джаз» – фанту с шампанским, дяде Пете, как самому высокопоставленному чиновнику (заместитель министра все-таки!) – «Кремлевскую звезду» – крепкий кофе со льдом и ромом.