Падение Аккона
Шрифт:
Тарик лихорадочно соображал: что же теперь делать? Подчиниться неумолимой жажде воздуха и всплыть означало найти верную гибель. Барки, гребные лодки и рыбачьи ялики зависали над его головой. И выход из этого отчаянного положения был только один: он должен был решиться на невозможное — вдохнуть воду!
«Боже, помоги мне и открой во мне свой дар! — мысленно взмолился Тарик, собирая все силы духа, чтобы вода не оказалась его врагом. — Да исполнится воля Господня!»
Не в силах больше выносить удушье, он открыл рот и глубоко вдохнул воду.
Когда лёгкие Тарика заполнила вода, ему показалось, что он теряет сознание. Но произошло чудо. Тарик почувствовал, как внутри дарованного ему тела исчезла загадочная перегородка, которая раньше удерживала его силы. Боль судороги утихла в груди Тарика, и на смену ей пришло несказанное облегчение. Он дышал водой, как рыба! Он чувствовал, как его лёгкие поглощают воздух, наполняя тело силами. Всё произошло именно так, как и предсказывал аббат Виллар: вода стала его другом и давала ему воздух для дыхания! Тарик развязал пояс, стянул с себя тунику и освободился от сапог, которые только мешали ему под водой. Он сорвал с бёдер тонкий, но увесистый пояс с золотом и камнями, спрятал драгоценную ношу в сапог и втиснул его в щель между досками затонувшего корабля. Точно так же он укрепил и второй сапог, в котором оставил кожаный пояс. На волю течения он отдал только тунику и плащ с тамплиерским крестом. Тарик решил вернуться на это место, если его побег окажется успешным. Затем он отнял руки от останков корабля и поплыл дальше в одной только нижней одежде. С этого места следовало убраться как можно скорее, — Тарик не знал, как долго сохранит он способность дышать под водой. Возможно, первая попытка даст ему всего лишь несколько минут. Но их должно было хватить, чтобы отплыть от преследователей достаточно далеко.
Напрягая все силы тела и воли, Тарик плыл вниз по течению. Он описал дугу вокруг двойного ряда свай, на которых держались сходни. Скоро он уже оставил позади собравшиеся в круг лодки. Но, чтобы утолить потребность в воздухе, теперь ему надо было дышать все чаще. Вскоре ему пришлось всплыть на поверхность реки. Он надеялся, что отплыл уже на достаточно большое расстояние, чтобы спрятаться в прибрежном тростнике.
Выбиваясь из сил, он достиг зарослей и постарался всплыть между стеблями тростника как можно медленнее, чтобы качавшиеся верхушки растений не привлекли внимание его преследователей.
Задыхаясь, он изверг из своих лёгких целый водопад, жадно глотнул воздуха и посмотрел на реку сквозь стебли. От преследователей он оторвался на добрую половину мили. На многих лодках уже начинали выгребать против течения. Вероятно, там считали невероятной возможность пробыть под водой так долго и вырваться из окружения лодок. Следовательно, его должны были искать в тростнике. Преследователи должны были поторопиться, поскольку начинало темнеть.
Когда мимо проплывали последние лодки, Тарик осмелился повторить удачный опыт дыхания под водой. Однако на этот раз он продержался не больше двух минут. Тогда он снова забился в заросли тростника. Тем временем расстояние между ним и преследователями увеличилось на целую милю.
Больше всего теперь надо было опасаться крокодилов. В Ниле их обитало великое множество. И в тростнике Тарик мог столкнуться с ними тем вернее, чем дальше удалялся от Каира с его пригородными поселениями и возделанными землями на берегу Нила.
Но выбора у Тарика не было, и, чтобы сохранить свободу, он должен был плыть вниз по реке. На обоих берегах реки уже светились огни факелов — его продолжали искать. Немного отдохнув, Тарик снова ушёл под воду и отплыл от Каира ещё дальше.
Было уже темно, когда Тарик рискнул выбраться на берег. Задыхаясь, он пробивался сквозь заросли тростника, с трудом вытаскивая из прибрежного ила то одну, то другую ногу. Из последних сил он вскарабкался на береговой откос. Посмотрев в сторону Каира, он снова увидел вдали крошечные огоньки — это были факелы преследователей.
В этот момент он услышал треск сломавшейся ветки и чьё-то предостерегающее шипение. Тарик резко повернулся влево и попытался встать. Тёмная фигура бросилась на него. И в тот же момент Тарика сильно ударили по голове.
«Все напрасно! Все потеряно!» — мелькнуло напоследок в его сознании. И он лишился чувств.
10
Герольт и Морис довольно скоро сдались и перестали уворачиваться от гнилых плодов и нечистот, которыми швыряли в них со всех сторон по дороги из гавани во дворец эмира. Зарешеченная повозка, в которой лохматый лошак вёз их по улицам, была для этого слишком тесной. К тому же движения узников стесняли цепи. И от каждого желавшего плюнуть в них спасения не было. Одетый в жёлтые наряды эскорт охранников, ехавший на лошадях спереди и сзади рыцарей, не мешал горожанам подходить к повозке и плевать через деревянную решётку. Наоборот, конвоиры даже призывали встречных к этому, и чем больше унижали тамплиеров, тем громче были их шутки и злорадный смех. Пленные тамплиеры были редкостью для улиц Аль-Кахиры, и этот мусульманский триумф по поводу пленения крестоносцев наполнял гордостью как охранников, сидевших на конях с широко расправленными плечами, так и людей на улицах, которые проклинали пленников, плевали в них и забрасывали нечистотами.
Герольту и Морису сейчас только и оставалось закрывать свои головы от камней, влетавших сквозь решётку. К счастью, большинство камней отскакивало от толстых круглых палок клетки. Но и клетка не спасла друзей от мочи, которой окатил их из ведра какой-то чистильщик отхожих мест. Хотя они и успели отвернуться и прикрыть головы руками, большая часть содержимого ведра достигла цели, и рыцари промокли с головы до ног. Охранники разразились оглушительным хохотом.
— Чёрт бы вас побрал! Придёт день, и ваш смех умолкнет, можете быть уверены! — в бессильной ярости шипел Морис, вытираясь краешком своего плаща. — Погодите, жёлтые обезьяны!
Герольт боролся с тошнотой, которую вызывало у него зловоние. Он наклонился и схватил смесь соломы и грязи на дне повозки, чтобы утереться ею.
— По крайней мере, Беатриса и Элоиза избавлены от таких оскорблений, — сказал он, когда процессия приблизилась к кирпичным воротам. По бокам ворот высились две мощные сторожевые башни — вероятно, часть внутренней городской стены. Сестёр Гранвиль везли в такой же повозке, но все же она была со всех сторон закрыта синей тканью. — А то, что они оказались в гареме эмира, а не на невольничьем рынке, это, можно сказать, счастье несчастных.
Морис злобно скривился.
— Сомнительное счастье! Стоит только представить, как этот эмир… — Морис предпочёл не заканчивать фразу и сплюнул. А затем прошептал: — Дай Бог, чтобы Тарику удалось бежать!
— Похоже, что удалось, — так же шёпотом ответил Герольт. — Иначе эмир не впал бы в такую ярость и не увеличил награду до двухсот дирхамов. А если Тарик на свободе, мы можем не беспокоиться.
Герольт снова попытался сосредоточиться на дороге, по которой их везли. Но быстро сгущавшиеся сумерки не давали ему возможности запомнить что-либо примечательное. К тому же охранники, которые ехали слева и справа от повозки, закрывали вид на город. Точно Герольт установил только то, что их, во-первых, везли в южную сторону, а во-вторых, из густо населённых кварталов они удалялись в район с менее плотной застройкой. Справа от них осталась мечеть с минаретом, похожим на вонзившееся в небо копье. Мимо стали проплывать глинобитные дома в несколько этажей с богато украшенными деревянными эркерами и зарешеченными балконами. Их первые этажи занимали лавки и мастерские. Воздух наполняли незнакомые запахи, а звуки города походили на несмолкаемый шум прибоя.
Чёрный покров ночи опустился на город почти мгновенно. Охранники, ехавшие впереди, зажгли факелы. Повозка с пленниками окончательно выехала из скопления домов с их узкими переулками и лабиринтами улиц. Вероятно, они были в южном пригороде Каира. Там процессия вдруг повернула на берег Нила, а затем колеса застучали по брёвнам моста — похоже, плавучего. За другим концом моста горели огни.
— Куда же нас привезли? — пробормотал Морис.
Герольт пожал плечами.
— Хотел бы я это знать, — сказал он.