Падение "ангелов"
Шрифт:
Данте потерялся, утратил образ прекрасного рыцаря, теперь он берсеркер. Его захлестнула ярость, чернее адских глубин, краснее, чем кровь. В битве снаружи он победит, а вот сражение внутри с самим собой только начинается.
Внезапно на площадь выехал большой танк, с сильным креплением на фронте, с массивной пушкой и приготовился ею смести новые цели.
— Ультрамеркава! — крикнул кто-то из штурмовиков.
Русский, несущий на плече длинную трубу, начинающуюся с корпуса, и подключённую к источнику питанию на спине, громоздящийся большой серой «коробкой». Сначала корпус замерцал ярким солнечным сиянием, а затем из дула вырвался ослепительный луч, ударивший под башню танка. Машина задымилась и остановилась, свернув башней в сторону, но всё ещё готовая к битве. Второй залп из пушки пробился к боеприпасам и танк рванул, был разорван части.
— Слуги Канцлера! — прокричали новоприбывшие воины в чёрной броне и мантиях, открывшие беспорядочный огонь по имперцам. — Уничтожить их!
Данте отбросил опустевший пулемёт и рванул прямо на «Судей» с обнажённым двухметровым широким клинком. Ненависть вырвалась из его горла рокочущей волной крика. Он разнёс зелёную изгородь на щепки и ворвался в ряды. Его меч опустился на первого воина и разбил его броню, второй удар сокрушил и отбросил «Судью». Моментально он развернулся и его меч лезвием столкнулся о крепкие «доспехи» двух судей, ломая им рёбра.
Противник попытался сконцентрироваться на капитане, но его вихрем его окутал союзный огонь, и противники стали падать на землю один за другим, с пробитыми доспехами.
Не выдержав такого плотного огня, ярости новоприбывших, сепаратисты дрогнули и побежали. Им вслед устремились сотни пуль, а Данте только хотел устремиться вперёд, но максимально сжав себя сознанием, он удержался от того, чтобы устроить жестокую погоню.
— Прекратить огонь, — скомандовал скорее самому себе Данте. — Нет чести в том, чтобы воевать с бегущими.
Капитан осмотрел поле битвы — всё завалено телами сектантов, солдат и ополченцев, среди которых возвышаются три жертвенника, собранных из кусков камней, дерева и пластика, на которых возложены убитые жертвенные животные, принесённые в жертву ложным богам.
Данте смотрит на своих людей и все мышцы его сковывает ярость, хоть врага до сих пор нет. Он не понимает, что это, ему становится страшно от того, что его до сих пор преследует желание нести вечный покой.
«— Давай, прикончи союзников», — зашипел змеёй глас.
«— Ты же говорил, что, против врагов…»
«— Ты согласился стать со мной единым. Я есть ты, а ты есть безумие и гнев, отречение от родных… я есть тьма в тебе, капитан и ты испил меня. Теперь два духа на одно тело и поверь, я возобладаю… со временем, но ты потеряешь контроль и тогда мы насладимся насилием».
«— Нет!», — взревел Данте в уме, не зная, что делать; душу охватил страх и ярость, только умом и волей он держит себя от того, чтобы в безумии накинуться на братьев по оружию.
Он отвлекается от голоса в голове, нашёптывающего хулу на страну и тех, кто идёт см ним рядом, отдавая приказ:
— Заминировать жертвенники, — приказал капитан. — Пусть ещё попробуют совершить своих кровавых треб.
— Капитан, — обратился Вергилий, меняя магазин автомата. — Каковы наши дальнейшие действия?
— Где мы? — шлем выдал зловещий голос Данте. — Нужно установить местоположение, а затем продвигаться к Малому Коринфу. Мы оттуда выйдем ко Дворцу.
— Как же союзные силы? Кто-то должен же был выжить в городе.
— Считайте, что их больше нет, — мрачно отчеканил Данте и дрожащей рукой убрал меч за спину. — Мы — одни, может ещё кто-то из десантных отрядов нас поддержит.
— Господин, мы поймали передачу! — доложил один из штурмовиков и подбежал с рацией, которую тут же подхватил капитан и услышал через хрип статики:
— Мы ведём бой с… наше положение… нужна помощь! Как слышно!?
— Где это? — вопросил капитан, отдавая рацию.
— Судя по сигналу, в двухстах метрах от нас. Что прикажите, господин?
Данте осмотрелся. Перед ним разорённая площадь, разбитая и объятая огнём, возносящая жалобные моления к небу клубами едкого дыма. Рядом с ней разбитые, ставшие полуруинами дома и улицы, возле которых разносятся жалобные крики, редкие взрывы и вой далёких выстрелов. Всё в огне и дыму, площадь стала могилой для тех, кто ещё недавно по ней ходил, город усилиями сепаратистов обращён в гробницу верных слуг Канцлера.
— Мы поможем выжившим, — грубо сказал Данте и подобрал пулемёт, вогнав в него новый магазин.
— Что будем делать с кораблём?
— Пилот, — начал приказ Данте. — Можешь улетать.
Корабль, после получения приказа, стал с рёвом реактивных двигателей стал медленно подниматься вверх, пока отряд удалялся, уходя всё глубже в город. По пути им встретились разворошённые улицы, горелая техника, разбитые здания и баррикадами — всё говорило о яростном сопротивлении. Данте ощутил, что у него в горле застрял ком, при виде всего этого безумия он ясно понимает, что Сериль вряд ли выжила в городе. Собрав всю злобу в кулак, отвращая её от побратимов, он двинулся дальше по улицам, переходя на бег. Рванув в сторону он пробил доспехом непрочные перекрытия и строительные леса, которые опутали небольшой проход на другую улицу и явился в облачении из пыли, гнева и скорби.
На длинной магистрали ведётся тяжёлый для лоялистов бой. С юга наступают бесчисленные легионеры роботов при поддержки тьмы ополченцев сепаратистов, а на севере их удерживает полдесятка воинов ордена Гвардии Рейха при поддержке не более пятнадцати простых бойцов ополчения Рейха. Они укрепились за большими бетонными блоками, перегородившими путь на север.
Данте определил, где враг и уставил в ту сторону дуло пулемёта, сжимая крючок. Оружие истошно зарычало и вместе с огнём вырвались десятки пуль, которые угодили в наступающие ряды врагов — сумасшедшие очереди попали в металлические тела и тут же по асфальту со звоном разлетелись их металлические куски. Ополченцы и культисты попытались скрыться от гнева Данте, но и их настигло его возмездие, некоторых разорвав на части, и разметав по асфальту.