Падение "ангелов"
Шрифт:
— Зачем вы вышли в место, где вероятность вашей смерти составл… — Андронник от усталости отбросил сложные фразы. — Вы в опасности, почему вы не с дочерью, когда ей так необходимы? Госпожа Сериль, не подвергайте себя опасности, ваш муж с ума сойдёт, если с вами что-нибудь станет.
Сериль орустила глаза, повинно и понимающе. Да, она знает, что нехорошо сделала, оставив дочь в детском блоке одну, что вышла на поле боя, но ей хочется быть нужной. Мужчины взялись за оружие, встали на защиту родного края от вопящей хулением на здравый мир орды, а она?
— Я просто хотела быть нужной… хотела лечить раненных и спасать жизни на поле боя. Пойми, я просто хочу хоть чем-то помочь вам. Мой муж наверняка где-то сражается с повстанцами, а я отсиживаюсь?
— Да, — отчеканил Андронник и произнёс то, что в его памяти пронеслось фрагментами памяти. — На моих глазах была расстреляна женщина-санитар, такая же как ты, — стальными пальцами киберарий коснулся креста Сериль, — такая же молодая и безобидная. Но мятежники не знают жалости, ибо их ведёт безумие. Сериль, одумайся, у тебя дочь и муж, который сойдёт с ума.
— Да… но так я хоть что-то могу сделать для Рейха, для дома, для дочери, чтобы она была мною горда.
— Понимаю, — Андронник хотел сделать шаг в сторону, но металлическая нога подвела — сил не хватило, и она подломилась, заставив киборга упасть на ладони, заставив его прохрипеть. — Зараза, батареи… энергия заканчивается.
— Подожди, — Сериль обратилась к сумке на поясе и в её руках оказалось прямоугольно начищенное до зеркального блеска устройство, которое она аккуратно вложила в ладонь киборга, чувствуя холод его ладони. — Держи, я это нашла перед уходом в штабе. Думала её использовать для зарядки связного устройства, если сядет, но тебе она нужнее.
— Спасибо, Сериль, ты так добра. Твой муж гордился бы тобой.
Слова Андронника в конце заглушились нарастающей музыкой, ударившей из громмофонов и на некоторых уличных экранах, где раньше царствовала реклама, ныне правит агитация:
— Молвит Алэксандэр «Слово Правды»! — эти речи окутаны помпезной пафосной музыкой, которая лишь размывает ясность, вместо неё привнося идею. — Пять лет под игом Рейха не прошли просто так. Великая греческая нация потеряла в численности на десять процентов, школ, где учат греческому языку стало в два раза меньше. А так же, направленная на уничтожение греков политика Империи привела к тому, что греки потеряли ключевые посты в органах власти, на территории, где мы живём. Нами правят оккупанты! Молодые, боевые, горячие! Вы знаете, что делать! Своими руками и оружием в них верните себе свою родину! — после этих слов, пара солдат расстреляли громкоговорители, чтобы прекратить поток информационного шлака.
— Как же надоела эта пропаганда! — вспылила Сериль. — Из-за неё столько молодых людей похватали оружие и записались в ополчение. Молодые и все идут на смерть…, - сказала девушка и вернулась к полю боя, ища кому бы помочь, напоследок тихо шепча. — Эх, хотела бы я знать, что сейчас с Данте.
Глава 14. Контроль над пустошью: Горячая пыль
Горячая пыль
Этим временем. Центр Новой Приштины
«Что? Как говорил мой знакомый: «через десять минут все мы будем мертвы». Нет, так пойдет». — Этими словами одного польского капитана началось сражение, смертельная битва за жизнь и будущее.
Наступление на передовые позиции мятежников в южной части Великой Пустоши остановилось и теперь сепаратисты могут с лихвой воздать за смерть своего командира. С юга наступают три сотни выживших Серебряных Гоплитов, а с севера, запада и востока кольцо пытаются сомкнуть македоняне из полка и ополченцы. А в над головами завязалась поднебесная симфония войны, которая походит на живое воплощение легенд и сказок — стальной «дракон» Рейха сцепился насмерть с «птицами» мятежников.
В самом центре Новой Приштины на пятнадцать этажей некогда росло здание Муниципального Совета, правящего слой и правдой до того момента, пока Рейх не скинул на него неядерные массивные бомбы и теперь в самом центре осколок на три этажа, перед которым раньше была чреда статуи, мелких построек и зелёные искусственные луга с ручьями и прудами… ныне это выжженное поле с неровным ландшафтом, где всё поросло жёлтой травой и от этого вида хочется рыдать, если бы только не армия врагов.
Данте перекатился, когда его укрытие превратилось в кучу летящих щепок и пыли — снаряд гранатомёта угодил прямо в беседку, расположенную на холмике. Валерон и пять его «палачей» держат позиции к востоку от центрального городского здания, на трёх холмах, между которыми ранее протекала искусственная река и впадала в импровизированный пруд на северо-востоке от Муниципального Совета.
Сотня македонян, поддерживаемых полусотней легионеров подошли к холмам и яме, в которой раньше плескались рыбы. Они, вытекая из-за прилежащих зданий, ступая по небольшому травяному полю, подходят к позициям Данте, но встречаются с ураганным огнём сил Рейха. «Палачи» с гулким «громом» отправляют разрывные пули в бунтовщиков, окропляя сухую траву алой кровью, а их капитан, взирая через оптику отстреливает металлические части легионеров — головы, пробивает платы в груди.
Данте поднялся в половину роста, отряхнувшись от щеп и снова открыл огонь. Стрекочущая очередь пронзила ЦП в голове робота и тот прекратил наступление, но его место заняло ещё пять механических тварей. Македоняне слишком быстро подошли к холмам, но мгновенно были отброшены плотным огнём «палачей» — трое погибли сразу, ещё двое с оторванными конечностями скатились к подножью возвышения. Получив лёгкую передышку, Данте кинулся к рации у воротника:
— Яго, брат, как там у тебя дела?
— Не хорошо, что б его дери за ногу!
Брат Данте, удерживающий противника к западу от центрального строения, отпрыгнул, когда возле окна пронесся рой пуль, и выбивший из стены бетонную крошку. Тут, чуть дальше на западе ещё два холма, через которые протекал крюк искусственной реки, но они держат оборону с четырьмя «Палачами» и пятью русскими в двух двухэтажках, судьба которых печальна раньше были почивальней для двух заместителей мэров, а стали временным укрытием.
Яго подался чуть в окно и приметив, как противник наступает по вершине холма, открыл сумасшедший огонь по нём и шестеро ополченцев брызнули кровью, дёрнулись и упали. Валерон поднял автомат и выдернул магазин, тут же вставив новый. За стенами снова раздался рокот пальбы и укрытие затряслось от множества попаданий — бунтовщиков слишком много.
Один из «Палачей» сунулся в окно, но мгновенно был сражён чётким выстрелом энергетического оружия — его грудь пронзил луч, расплавивший броню и прожёгший грудь. Воин опустил голову к груди, выронил автомат и рухнул на землю.