Падение "ангелов"
Шрифт:
Едва-едва высунувшись, Яго увидел, что один из солдат врага, чья душа — бездушная программа несёт тяжёлое оружие — длинную и широкую трубку, которая подсоединяется к энергоблоку, утонувшего в руках твари.
— Тут тяжёлый легионер, — сообщил Яго, и прицелился в него, с максимальной аккуратностью. Ревущая очередь устремилась к его ногам и корпусу — сначала пули разбили коленные сочленения и механизмы, а затем измяли и пробили слегка грудь, но и этого хватило, чтобы доставить критические повреждения твари.
Яго быстро перевёл взгляд на приливной наплыв ополченцев, вышедших на убой. Автоматы русских заголосили из соседнего здания, и попытка мгновенного штурма оборвалась — двадцать человек, как только вырвались из канала реки, тут же туда вновь скатили мертвецами с изрешеченными грудями.
«Они, что, совсем обалдели со своими идеями и независимостью, что прут как обдолбанные?» — пронеслась мысль в уме Яго, и он переключился на битву.
Враг наступает неумолимой стеной и авиационная поддержка не подойдёт, ибо была брошена на другой участок фронта, где враг попытался прорваться с помощью Второго фессалонийкийского полка. Штаб предложил им спасение в виде десантного вертолёта через десять минут, только намного южнее, на заброшенном стадионе, но только по заверению одного поляка не продержались бы там и десяти минут, так как там не укрытий, ни возможностей, поэтому был выбран другой план — задержаться на более выгодной позиции к северу и там дождаться подкреплений.
Откинув воспоминания Яго вновь вернулся к бою и посмотрел в окно, в поисках целей, но его рука ощутила «ласковое прикосновение» копья света. От болит он разжал руку и автомат с бряцаньем грохнулся на бетонный пол.
— Капитан, вы в порядке? — спросил один из бойцов, подавляя огневые позиции врагов.
— Да, всё чудно, что б его… вот сейчас подохнем, вообще прекрасно будет, — Яго коснулся устройства у ворота. — Деций Аристофан, птичка ты наша, нам нужна поддержка с воздуха! Бесов слишком много, где твоя небесная кара!?
— У нас не всё хорошо тут. Подними голову к небу и посмотри, что там происходит.
Ответ капитана воздушного корабля был дан голосом холодным и твёрдым, а сам командир аэросудна, облачённый в тёмно-синий длинный френч, расшитый золотом, стоит посреди командного мостика и раздаёт приказы. Огромная посудина, походящая размером на авианосец, с длинным вытянутым корпусом, с несколькими постройками на палубе и усеянная орудиями, ведёт тяжёлый бой. Его зенитки посылают целые непрерывные ленты в воздух, преследуя юркие истребители, автопушки выискивают тяжёлые «летающие крепости», отправленные бунтовщиками чтобы смести оборону огневой мощью. Энергетические щиты на двигателях и бортах сверкают, когда в них попадают вражеские снаряды, сам корабль скрепит и стонет от напора огня, но не сдаётся. Яркие огненные лучи вырываются из длинных орудий судна, разрезая самолёты сепаратистов, чьи незадачливые пилоты повели их прямо на смерть. В поднебесье, над головами сражающихся на зеле гремит неприродный гром и раздаётся яркое сверкание не молний, кипит жуткий и одновременно завораживающий бой.
— Усильте щиты на батареи на пятнадцать процентов! — кричит капитан, со светлым волосом, выстриженным в каре.
В командном помещении, довольно уютном, где полукругом, за приборами и панелями развернулись люди, раздаётся громкий звон приборов и сирен, на экранах всё мелькает фрагментами изображений и отрывками картинок вражеской авиации.
— Господин капитан, у нас слишком мало энергии! — раздаётся лихорадочный доклад. — Если мы это сделаем, то наши энерго-пушки ослабнут!
— Если мы этого не сделаем, то наши щиты на двигателях ослабнут, и мы грохнемся! Давай!
— Так точно, капитан!
Судно чуть покачнулось и наклонилось вправо, совершая маневр уклонения и одновременно пытаясь развернуться к новому звену вражеских истребителей. Огонь ПВО с палубы корабля, и бесперебойная работа зениток расчертила небеса яркими линиями, и авиация врага охватилась огнём и самолёты стали падать один за другим, устроив пламенно-металлический дождь.
Внезапно, с южной стороны по днищу небесного исполина застрекотали попадания, множество попаданий и металл стал изрываться, а системы контроля отдали в командный мостик сигнал, ставший нестерпимым воем и отразившийся на экранах.
— Проклятье! — выругался капитан и вспомнил за кем юг, дёрнул рацию и с недовольством прокричал. — Комаров, что у вас там творится? Почему по нам стали работать зенитки!?
Капитан русского добровольческого формирования рад был бы ответить, если не близкий контакт. Его сдвоенный автомат едва ли не в упор расстреливает упоротых боевиков-ополченцев, которые норовят подойти как можно ближе. Два ствола работают без продыху, увенчанные ярким пламенем, они посылают рой пуль в противника, который в наглую подошёл к пяти зданиями разных этажей на юге от Муниципального Совета. Раньше тут был бар, гостиница, библиотека, кинотеатр и кафе — место для отдыха, став ареной для битвы.
Комаров сменил магазин, и снова глянул в окно с первого этажа бара. Благо они снесли к рамам барные столы и стулья, создали хорошие укрепления и шквал вражеского огня мелкокалиберных пуль вязнет в баррикадах. Посмотрев, он снова целится через стандартный прицел и когда на мушке снова оказывается чреда врагов, облачённых во рваньё с бронежилетами, он открывает огонь. К нему присоединились его воины и противник телами встретил шквал очередей, расписав кровью траву и землю, усыпав её телами.
Сменив обзор он увидел, на просторную лужайку, где раньше забавлялись игрой в гольф, выехала военная машина, с коробчатым корпусом и трёхствольной установкой на самом верху, которая не переставая работает, посылая ленту за лентой снарядов. Рядом с ней появилась ещё одна и так же открыла огонь.
— Капитан Дейций Аристофан, — тут же связался Комаров, — на лужайке для гольфа к юго-западу от нашей позиции враг вывел две самоходно-зенитных установки
— Так уничтожьте их, если не хотите, чтобы мы рухнули вам прямо на голову.
Комаров рад был бы подойти ближе, но врагов слишком много — и снова они наступают, только на этот раз в бой брошены силы тех, кто служит бунтовщикам платой и процессором.
— Что б меня, — выругался Комаров, увидев, как на их позиции наступает линия железа, только вместо автоматов у пяти десятков тварей, верхние конечности сотворены клинками и топорами. — Легионеры ближнего боя. — Он тут же разворачивается к своим воинам. — Развернуть тяжёлый пулемёт и огонь по ним!
Отстегнув магазин и что есть скорости присобачив новый, с красной изолентой, он открыл огонь — его пули попадали в корпус, плавили, и уничтожали внутренности роботов, но слишком медленно. Боец, сняв орудие со спины и поставив на тре6ногу, со звоном передёрнул затвор и тяжёлый пулемётов взревел, сея тяжёлые пули в сердца легионеров. Они прорываются под защиту, разбивают платы, рвут провода. Комаров даже позволил себе лёгкую улыбку, когда первый ряд был полностью уничтожен, а вместе с ним и командный легионер, что обрекло всю волну на остановку и полное истребление выверенным огнём.