Падение башен. Нова
Шрифт:
— А для тебя, — Принс повернулся к Локу, — у меня есть особая маска. — Смеясь, он снял голову пирата. С черной повязкой на одном глазу, повязанную цветастым платком, со шрамом на щеке. В оскаленных зубах кинжал. Маска легко оделась на голову Лока. Через отверстия в шее можно было смотреть. Принс похлопал его по спине. — Пират — это как раз для фон Рея! — произнес он, когда Лок шагнул на булыжную мостовую.
И новый смех: это остальные появились на мосту.
Девушки с напудренными высокими прическами двадцать третьего века (когда еще не было Аштона Кларка), бросали с балкона конфетти. Человек в маске медведя прокладывал себе путь через толпу. Лок думал, что это просто костюм и маска, пока шерсть не коснулась его
Лок превратился в слух.
Лок превратился в зрение.
Блаженство охватило его и нервные волокна словно остекленели. Он шел по мощеной кирпичом, покрытой конфетти, улице, и все чувства его вдруг обратились внутрь — так выгибаются паруса космического корабля. Он почувствовал присутствие своего внутреннего Я. Весь его внутренний мир теперь сфокусировался на том, что чувствовали его руки, ощущал его язык. Голоса вокруг ласкали его изощренный слух.
— Шампанское! Ну разве не прелесть! — крыса в прозрачной одежде прижала к столику с вином грифона с кружевными цветами. — Ты не знаешь анекдотов? Я так люблю их!
— Конечно, — отвечал Брайен. — Но я никогда не был на таких приемах. Такие люди, как Лок, Принс, вы — из тех людей, о которых только слышишь. Очень трудно поверить в то, что вы существуете на самом деле.
— Между нами говоря, у меня время от времени возникает та же проблема. И это хорошо, что есть ты, чтобы напомнить нам об этом. А теперь расскажи нам…
Лок шел от группы к группе.
— …на круизном судне, идущем из Порт-Саида в Стамбул, был рыбак из Плеяд, который исполнял восхитительные вещи на сенсо-сиринксе…
— и… ему пришлось на попутках добираться через весь Иран, потому что монорельс не работал. Я думаю, что Земля находится в стороне…
— …прекрасная вечеринка. Превосходная…
Очень молодые, — подумал Лок. — Очень богатые. Интересно, к каким крайностям могут привести эти обстоятельства?
Босой, подпоясанный веревкой, лев стоял, прислонившись к стене, и смотрел на проходящих.
— Ну, как, капитан?
Лок приветственно махнул ему рукой и пошел дальше.
Теперь он чувствовал внутри себя приподнятость и прозрачность. Музыка звучала внутри маски и голова его покоилась на звуке собственного дыхания. На возвышении какой-то человек играл на гапсихорде «Птичью Павану». Лок прошел мимо и голоса, звучащие в другой тональности, заглушили музыку. На помосте на другой стороне улицы два парня и две девушки, одетые по моде двадцатого столетия, воспроизводили какофонию в стиле «о мама, о папа». Свернув на боковую улицу, Лок оказался подхваченным толпой, которая принесла его прямо к возвышающейся куче электронных инструментов, извергающих скрежещущую, оглушающую мелодию тоху-боху. Музыка десятилетней давности вызывала чувство ностальгии и гости в красочных масках из папье-маше и пластика, разбившись на пары, тройки, пятерки и семерки, танцевали. Справа покачивалась голова лебедя. Слева моталась из стороны в сторону голова лягушки. До его ушей донесся низкий голос, который он слышал в динамике, когда «КАЛИБАН» висел над Гималаями.
Они протискивались меж танцующих.
— Он сделал это! Ну разве Принс не прелесть! — они кричали и подпрыгивали. — Он раздобыл эту старую турецкую музыку!
Бедра, груди и плечи блестели под винилом — в материале были поры, раскрывающиеся в теплую погоду и прозрачный костюм становился прохладным, словно шелковым. Че Онг раскачивалась, опустив пушистые ресницы.
— Все вниз! На четвереньки. Мы покажем вам наш новый способ ходьбы! Вот так: покачивайте…
Лок шел сквозь кипящую, рвущуюся ночь, немного усталый, немного возбужденный. Он пересек улицу, опоясывающую остров и прислонился к камню около одного из прожекторов, освещающих здания на Иль Сент Луис. По ту сторону реки, на
Позади него громко засмеялась девушка. Он обернулся к ней…
…голова райской птицы, голубые перья вокруг красных станиолевых глаз, красный клюв, пестрый гребешок…
…она отстала от своей группы, чтобы покачаться на парапете. Бриз шевелил ее одежду и она натягивалась там, где были вычурные медные застежки: — у плеча, у запястий и на бедрах. Она прислонилась к камню, упершись носком туфли в землю в дюйме от него. Подняв свои длинные руки к маске — ногти на них были малинового цвета — она сняла ее. Она положила маску на парапет и бриз сразу же растрепал ее темные волосы, рассыпал их по плечам, взметнул вверх. Вода подернулась мелкой рябью, словно кто-то бросил вниз горсть песку.
Он поглядел вперед. Поглядел назад. Нахмурился.
Две особенности придавали ей необычную красоту — ее лицо вызывало в нем желание, отчетливое, всепоглощающее. Во-первых, черты лица и линии ее тела отражали тот стандарт красоты, в котором никто не нашел бы изъяна. Это была красота манекенщиц и популярных актрис. Это была красота Че Онг. Во-вторых, вот что: ее глаза были словно разбившиеся диски из голубого нефрита, ее скулы слегка выступали над впалыми щеками круглого лица. У нее были широкий подбородок, тонкие ярко-красные губы и прямой нос. Она вдыхала ветер, и, глядя на нее, он начал чувствовать запах реки, парижскую ночь, ветер, дующий из города. Черты лица несколько строгие и сильные для такой молодой женщины. Но сила, которая свела их, заставляла смотреть на нее снова и снова. Он помнил, как однажды он отвернулся, заставляла вспомнить, как однажды он ушел. На ее лице было выражение, которое заставляло воспринимать ее красоту с болезненной завистью.
Она взглянула на него:
— Лок фон Рей?
Он еще больше нахмурился.
Она облокотилась о парапет. Внизу был тротуар, обрывающийся у самой воды.
— Все они так далеко от нас, — она кивнула в сторону людей на набережной. — Они гораздо дальше, чем мы думаем или они думают. Что бы они стали делать на нашей вечеринке?
Лок снял маску и положил пирата рядом с хохлатой птицей.
Она взглянула на него.
— Так вот вы какой. У вас приятная внешность.
— Откуда вам известно, кто я такой? — думая, что просто не заметил ее в толпе людей, первыми прошедших через мост, он приготовился услышать что-нибудь насчет его фотографии, случайно попавшей сюда с края галактики, когда он выиграл гонку.
— Ваша маска. Вот как я узнала.
— В самом деле? — он улыбнулся. — Не понимаю.
Ее брови поднялись. Она засмеялась. Но смех, такой нежный, так быстро кончился!
— Кто вы? — спросил Лок.
— Я Руби Ред.
Она была довольно высокой. Когда-то давно маленькая девочка стояла возле него в пасти чудовища…
Лок засмеялся.
— Что там насчет моей маски, которая меня выдала?
— Принс не переставал ликовать, представляя, как он наденет на вас эту маску, с тех пор, как послал через вашего отца приглашение, хотя была очень маленькая вероятность, что вы прибудете. Скажите, что заставляет вас потворствовать его отвратительным шуткам и надеть эту маску? Вежливость?
— Все остальные тоже в масках. Я думаю, что это хорошая идея.
— Понимаю. — Ее голос поднялся на тон выше, перестал быть таким, словно она делала официальное заявление. — Брат говорит, что мы встречались когда-то давно. — Голос ее стал прежним. — Я… я не узнала бы вас. Но я вас помню.
— И я вас помню.
— Принс тоже. Ему было семь лет. Значит, мне было пять.
— Что вы делали эти двенадцать лет?
— Росла и становилась грациозной в то время, как вы становились королем гоночных маршрутов Плеяд, и демонстрировали баснословное богатство ваших родителей.