Падение: битва за Агору

Вер Александр

Киму казалось, что кригер должен только радоваться, если на свете одной железякой стало меньше. И какое дело агорцу было до убийства в Тетре. Офи нахмурился и таинственно произнёс:

– Помнишь, ты спросил, откуда я знаю про Алису?

Ким напрягся и вслушался. Офи сцепил зубы:

– Я слежу за ней. Этот глаз я нашёл в трубе, но это непросто труба. Это сливная труба выхода канализации из этой хреновины. – Офи указал пальцем на башню ТНН. – Оттуда всё стекает именно в эту трубу.

– Думаешь, в этом замешана Алиса?

– Я проверяю

все возможные варианты, – уклончиво сказал “полицай”. – Я точно знаю, то что видел кровь и кости… Разорванные рёбра… Я думаю – этот глаз его. Это может быть так?

Офи напряжённо всматривался. Ким утвердительно кивнул и указал на код с обратной от зрачка стороны:

– У всех имплантов есть номера. Этот глаз тоже именной. И если ты прав, то по коду. – Ким указал, где из глаза торчали тонкий жгут оборванных проводов. – Ты узнаешь, кому его вставляли.

Офи откинулся на спинку:

– Именно это я и хотел у тебя узнать! – Офи задумчиво посмотрел в окно. – И как это узнать?

– Несложно если у тебя есть выход на того у кого есть Сыщик или связи в Марул, ТНН. Там могут сказать. Или в Антонии.

– Ни того ни другого, – пробормотал Офи:

– Значит, брось это дело. Да и зачем это тебе?

– По-твоему – я кто? Мне важно знать, как далеко заходит руководство ТНН!

– В этом я тебе не подсказчик, Офи. Я работал обычным биологом.

– Знаю я – кем ты был! Если бы ты работал на Алису… – Офи отмахнулся жестом, который Ким понял: полицай прикончил бы его где-нибудь втихую ещё на Агоре.

– Мне бы знать, кто убийца… – Офи указал на глаз.

Ким заметил:

– Это можно увидеть, если раскодировать микропамять в глазе.

– Что? – оживился Офи:

– Микропамять. Она есть в каждом глазе и должна хранить последние секунды жизни того, кому глаз принадлежал, – пояснил Ким:

– А вот это – вот ценно! Спасибо брат. – Офи довольно ухмыльнулся и положил пакет с глазом за пазуху, – Ну и как? Ты вернёшься?

Ким отказал снова. Офи встал, попрощался и направился к выходу. Ким вдруг окликнул:

– Офи! Слушай, что за дурацкое имя у тебя?

Офи обернулся и осклабился, обнажая ряд верхних кривых зубов:

– Это сокращённое. А что?

– Настоящее-то какое?

– Офион, – ответил Офи и махнул рукой на прощание.

Глава 5. Умная Пи

– Что ты “пи”, да “пи”? Ничего не можешь умного сказать? Вот и – молчи! Дура!

Ната сидела в подземной грязной подсобке и кричала крысе, которая выползла из норы. Крыса шмыгала черным носом, обнюхивая большой кусок бетона под лапами, затем уставилась пуговками глаз"eнок и всмотрелась в гостью.

Нате не нравилось, что е"e кто-либо разглядывает. Она спряталась от всевозможных взглядов в заброшенном тоннеле у станции супервагона. В подземельях Тетры нашлось подходящее убежище для изуродованного синтета. Если убежищем можно было назвать эту полуразрушенную каптерку, которую покинули

сто лет назад, те, кто строил платформу. Станция находилась в десятке метров и носила название “Полуночная”. Вполне обоснованно. Станция с говорящим названием располагалась под неблагополучным промышленным районом и, как правило, пустовала, словно вымирала, особенно ночью.

Капт"eрка за годы обвалилась с одного угла и угрюмым видом напоминала пещеру. Благо было электричество, и в шкафчике нашлась зарядка для батарей рабочих андроидов – самое ценное для синтета. С этой зарядкой Ната могла просидеть здесь бесконечно долго. Е"e убежище не осмеливались трогать даже бездомные. В поваленных ходах с грозящим рухнуть потолком было небезопасно. Ната посчитала что, скрывшись здесь, на время осталась наедине.

Но е"e одиночество постоянно нарушала надоедливая крыса. Она приперлась ещ"e в первый же день и долго глазела на Нату. Затем вернулась и снова притаилась на куске бетона, торчащем из стены, словно вид обожженного синтета забавлял грызуна. Вот уже четыре недели крыса приходила как по расписанию. Отличалась она от остальных белыми мочками ушей.

Ната махнула ей уже в сотый раз.

– Отвали!

Крыса застыла и с проницательным видом склонила голову, словно изучала. Нате это не нравилось:

– Чего ищешь? Жрать тут нечего! Иди домой!

Крыса повела носом и издала писк, – “… пи…"

– Да, слышала я твое "пи"! – огрызнулась Ната.

– Пи, – ещё раз сказала крыса.

Ната махнула рукой:

– Какое тебе дело?

Крыса, казалось, внимательно слушает.

Ната за недели сидения в темнице, погрузилась в полную безнадёгу и не знала, как спасти себя:

– Я не дам тебе поесть… Хотя…

Ната потянулась к ржавому шкафчику, порылась там и нашла пачку сухарей. Хрустящий пакетик вмещал с десяток, почерневших от плесени кусочков хлеба. Ната брезгливо поморщилась и швырнула горсть крысе:

– На! Ешь…

Крыса с секунду пошмыгала носом, затем совершенно безбоязно спрыгнула, подбежала и обнюхала заплесневелые сухарики. Фыркнула недовольно, развернулась, быстро отбежала и принялась тереть лапки, вытирая плесень.

– А-а-а… Что? Дерьмо?! – с ноткой злорадства протянула Ната. – Да! Знаешь ли, жизнь дерьмо еще то!..

Крыса замерла и прислушалась. Ната сказала:

– Тебя как звать-то? – она поморщилась, задумавшись; крыса своей хитрой мордой кое-кого ей напоминала. – О… Хочешь, я буду звать тебя Тильдой? Ну… Или Мартой… Как ты хочешь?

Крыса потрясла головой, будто не соглашалась и снова пискнула:

– Пи.

– Пи? – переспросила Ната. – Ну, давай – ты будешь Пи.

Ей было уже всё равно. Да и не хотелось давать неприятное имя этой забавной зверушке. Ната расставила ноги и откинулась на стену. Куртка и штаны её за месяц жизни в угрюмой мрачной пещере постепенно обрели цвет камней, придавая грязной одежде подвальные оттенки. Крыса замерла в полуметре от сухарей.