Падение драконов
Шрифт:
— Раньше тут была тропа, — сказал Буран.
— Я здесь бывал три года назад, — отозвался Нита Кван. — Если снег не собьет меня с пути, я найду тропу по ту сторону моста. Мне кажется, что я сделал полный круг. — Он сокрушенно покачал головой.
— Но почему? — спросил Тапио.
— Потому что величайшая битва в нашей жизни, даже в вашей, мой принц, проходит прямо здесь. — Магистр Никос указал на юг и восток. — Дезидерата удерживает Лиссен Карак. Настоящий бой будет ниже, в полях у Альбинского хребта.
— Я хочу найти Орли, — сказал Анеас.
— А я хочу победы, — заявил
По узкой тропинке они двинулись на юг один за другим. Анеас очень устал, но он так давно чувствовал себя уставшим, что и не помнил, что бывает иначе. Ирина баюкала в руках арбалет. У нее сильно билось сердце, и она не понимала, сама ли она полюбила эту жизнь или заставила себя ее полюбить. Впереди ехал Тапио верхом на огромном лосе и тихо пел про свою возлюбленную Тамсин.
Примерно через милю налетел резкий снежный шквал, и Тапио почувствовал своеобразный удар в эфире. Он сделал знак, и все спешились и вместе с лошадьми и лосями залегли в свежий снег, но странное чувство прошло, и Тапио очень захотелось уйти в эфир и найти там Тамсин, а заодно увидеть все, что он мог бы увидеть. Но эта сила, эта небольшая горстка людей, ирков и медведей все же могла сыграть свою роль, и он скрывал свой отряд, запрещая рыцарям пользоваться даже самыми простыми согревающими заклятьями.
Но он слушал эфир при каждой возможности и ловил в нем не звон волшебных колокольчиков своей возлюбленной, а резкие крики умирающих и стук мечей о щиты. Все это происходило близко, но не слишком, прямо на востоке.
Спросить было некого, кроме собственных рыцарей, а их рвение подсказывало ему то, что он хотел знать. Он повернулся и посмотрел на юг. Самый большой пруд в этих краях прикрывал его маленькое войско с фланга. Затем он взглянул на восток, в сторону раскидистых елей, которые устремлялись ввысь, словно стены великолепного собора. Поколения лесников срезали мертвые нижние ветки и подлесок, и земля под деревьями была лишь чуть присыпана снегом.
Его рыцари рассредоточились, а за ними Анеас вел галлейцев и разведчиков, а Буран — медведей, тихих и целеустремленных, несмотря на внезапный снегопад. Конные галлейцы — их было совсем немного — выдвинулись вперед и присоединились к рыцарям Тапио. Две дюжины всадников производили больше шума, чем все ирки вместе взятые, но в лесу не было врагов. Пошла вторая тысяча шагов с тех пор, как они свернули с тропы, длинной линии, сверкавшей в бледном лунном свете. И они, будто облаченные в сталь призраки, топтали снег под древними деревьями; дыхание лошадей и лосей казалось дымом из ноздрей сотен драконов, звездный свет играл на золотом меху медведей и их острых топорах.
И тут он увидел врага: сотни ирков, прикрытых стеной щитов, куча боглинов и других тварей. Они перекрикивались, и золотой шлем их главаря сверкал в лунном свете.
На мгновение глаза Тапио обрели дикую красоту, лицо его преобразилось в лунном свете, лось под ним стал выше, и каждый отросток на огромных рогах зверя заблестел острой сталью.
Тапио удерживал лося силой разума и собственным весом, и зверь поднялся на дыбы и заколотил копытами в воздухе, и все сказочные рыцари вздымали на дыбы своих скакунов из серебра и слоновой кости, и в холодном ночном воздухе запели охотничьи рога фейри, и ирки, стоявшие против пугал, внезапно ощутили страх.
Почти в пяти милях от Тапио Габриэль как раз обнимал своего брата на вершине Альбинского хребта и вдруг услышал тихую жуткую музыку. Он долго смотрел в темноту.
— Пенрит больше не пересечение всех наших сил. Тапио вступает в игру.
И Тамсин заплакала от радости.
— Хватит, а то я тоже сейчас заплачу, — сказал ей Габриэль.
— Я никогда не видел, чтобы ты так улыбался, — заметил Гэвин.
— У нас получилось! — Габриэль снова обнял его.
Гэвин все еще пытался свыкнуться с этой мыслью.
— Господи… вчера мы почти проиграли. Я… мы…
Габриэль ходил вокруг костра, пожимая руки и обнимая Тамсин, а Ариосто рвал внутренности овцы, задирая голову к небу.
«На вкус совсем как дома», — сообщил он.
И только тогда Гэвин осознал реальность происходящего и снова обнял брата.
— Черт возьми, Габриэль, я думал, ты не придешь. Я думал… это очередная твоя глупая схема, и нам придется сражаться в одиночку.
— Почти пришлось, — согласился Габриэль. — Но Бог помогает тем, кто помогает сам себе. — Он сцепил руки, и его улыбка показалась почти демонической. — Ладно, давайте подведем итоги. Я намерен победить в реальности с минимальными потерями, насколько это возможно. Но сначала…
Тамсин дрожала, и Габриэль положил руку ей на плечо.
— Хочешь найти его в эфире? — спросил он.
— Да, — ответила она. — Но мы не можем раскрыть нашу позицию Эшу…
— Все уже кончено, — сказал Габриэль. — Кто еще у вас здесь? Патриарх?
— Да.
Император подошел к патриарху, опустился на колени в снег и поцеловал перстень на руке. Затем он встал, взял их обоих за руки, потянулся в эфир, взял за руки королеву Дезидерату, магистра Петрарку, Танкреду, Мортирмира, магистра-грамматика Никоса и Квокветхогана. Были там и другие, десятки других, весь хор аббатства, новый архиепископ Лорики, стоявший в своем соборе в Альбинкирке, и Тапио. Но главное — Дезидерата.
Габриэль, удерживая их всех в своей памяти, распахнул ворота перед своим Дворцом и позвал:
— Эш!
Из холодной тьмы Эш наблюдал за своей победой. На вкус победа была как еда после вечного голода. Его враги решили, что день закончился, и он собирался показать им, что его рабы могут сражаться в темноте. Если он будет обменивать двадцать на одного…
ЭШ!
В этот момент Эш ощутил всю тяжесть своей ошибки. Как будто он был слеп и вдруг прозрел. Он увидел хор, противостоящий ему, — раньше он знал этот хор только как отдельных людей. Их предводитель горел в эфире ярким золотом, и Эш содрогнулся.