Падение Хронополиса
Шрифт:
Вом. Это слово стало безопасным. Страшный яд, который оно в себе несло, был вычеркнут из сознания.
— Что… сейчас что-то случилось или мне показалось? — прошептал Хайт. На мгновение ему почудилось, что вокруг Этона бушует аура почти невидимого пламени.
— Случилось. Ваше слово тоже на меня не действует. Я от него избавился.
Этой замолчал. Он еще не понял, что с ним произошло, или понял не до конца. Он только знал, что это было удивительно, невероятно — и в то же время логично.
— Адмирал, вы интересовались, почему законы требуют немедленной смерти
— Да? И почему же?
— Потому что курьер становится чем-то вроде бога.
— Бога, — презрительно усмехнулся Хайт. — Ну что ж, психологическое кондиционирование вы преодолели. Посмотрим, как вы справитесь с лучевым огнем.
Адмирал выхватил из поясной кобуры лучевой пистолет, намного мощнее той игрушки, которую бросил Этой. Нарочито медленно щелкнув предохранителем, Хайт направил дуло в грудь Этона.
У Этона был краткий миг для прощального слова.
— Адмирал, — выдохнул он, — я тоже верный слуга Империи.
Затем он будто вправду увидел устремившийся сквозь пространство плотный микроволновой луч, сопровождаемый тускло-красными волнами трассера.
И адмирал Хайт хрипло вскрикнул. Прямо на его глазах капитан Этон исчез из каюты. Он снова переместился в страт.
Падая в бесконечность потенциального времени, Этон думал, почему и как его нервная система спасла его. Что это было — инстинкт выживания, среагировавший на угрозу смерти? Или его подсознание, все еще каким-то извращенным образом подчиняясь самоубийственной команде, стремясь к этой смерти и предвкушая ее, перестаралось и выбросило его в страт?
Как тело приобрело такую способность, можно было только гадать. Возможно, дело в уникальном предыдущем опыте. Каким образом было проделано то, что в обычных условиях требовало сложного снаряжения и огромной энергии, Этон не знал. Одно было ясно совершенно точно: он отличается от других. Он стал человеком четырех измерений, способным по собственной воле перемещаться сквозь время.
И он уже не был беспомощной пушинкой, подвластной всем завихрениям страта. На этот раз он не лишился чувства обычного времени, свойственного мозгу от рождения, у него было собственное ортогональное поле, хоть и слабое. По этой причине мозг сохранил рациональность мысли. Органы чувств научились справляться со сверхъестественным содержанием страта, не вызывая короткого замыкания в сознании.
Раньше страт поглощал его, топил в себе. Вот почему сознание искало спасения в бесконечном повторении собственной жизни: это был единственный знакомый элемент среды. Этон мог бы при желании опять уйти в то же убежище, но не сделал этого, поскольку рассудок его не был оглушен, сознание не мутилось и страт выглядел совсем по-другому.
Огонь. Точнее всего —можно было описать его этим словом. Этон плыл в океане вечного пламени, полыхавшего из мириадов полусозданий, существующих лишь потенциально. Языки этого пламени бились и трепетали, извивались, вздувались, опадали.
Этон понимал, что это не страт в истинной реальности, но лишь интерпретация страта приспособившимися органами
Поворачиваясь в некотором направлении, Этон видел нечто, похожее на широкую свинцовую стену. На ней, как на огромной фреске, разыгрывались до удивления разнообразные и яркие сцены. То была поверхность страта, реальность сущего, ортогонального времени, из которого пришел сюда Этон. Настоящий, плотный мир. И Этон, если бы хотел, мог бы глядеть на этот мир и видеть, что в нем происходит.
Однако вместо этого Этон устремился в прошлое — та есть в прошлое в понятиях ортогонального времени — о ужасающей скоростью, исполняя миссию, которая лишь постепенно становилась ему ясна.
Но его ждало препятствие на пути. Внезапно впереди себя Этон увидел тень, чужеродную в этой среде. Как и он сам, тень двигалась в пузыре ортогонального времени, на была больше Этона. Намного больше.
Посторонившись, Этон узнал очертания: ступенчатое офисное здание, летящее высоким торцом вперед, на борту изящными серебряными буквами написано «Бьюик». Это был межузловой хронолайнер.
Этон пропустил бы лайнер мимо себя, но, очевидно, у того отдела нервной системы, который управляя недавно приобретенными возможностями, были собственные автономные реакции. Когда Этона коснулось ортогональное поле лайнера, он внезапно фазировался из страта и оказался в новой и неожиданной ситуации.
Он стоял в кают-компании хронолайнера в мундире капитана Хронофлота.
Нервно отпивая из бокала глоток за глотком, Инприсс Соре тревожно оглядывалась по сторонам, дергая головой, как испуганная птичка.
Она почти все время проводила здесь, в кают-компании, где всегда было людно и горел яркий свет. Инприсс совсем не спала, боясь оставаться в каюте из страха перед непрошеными гостями, и жила только на нервной энергии. В то же время она знала, что ей придется оставить эту привычку, достигнув Ривьеры, где она будет жить одиноко и незаметно, чтобы ее не нашли.
Испуганную девушку капитан Монд Этон приметил с первого же взгляда.
Разглядывая просторную кают-компанию и лица пассажиров, капитан обнаружил, что наряду со способностью по. собственной воле перемещаться сквозь время он приобрел еще один дар. Ясновидение. Все его чувства приобрели необычайную остроту; он мог мгновенно прочитать мысли или чувства любого человека, на которого падал его взгляд. Людские души стали для него открытой книгой.
Но и без всякого ясновидения состояние этой молодой женщины не было тайной. Этон узнал вид гонимой дичи. Только раз в жизни он видел на лице человека подобное выражение — с этим человеком, правда, он был едва знаком. Тогда он не понял, что это значит. Через некоторое время он узнал, —что его знакомый погиб, убит изощренным и причудливым способом, в котором был виден почерк секты травматиков.
С непринужденным видом Этон прошел к столику девушки и присел. К нему заторопился стюард. У Этона не было денег, и он взмахом руки отослал стюарда прочь.