Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2

Фукс Катарина

Громкий топот копыт заставил нас вздрогнуть и насторожиться. Всадник догонял нас. Впрочем, их было двое в седле. Мы узнали Шишкина. Перед ним сидела на седле молодая красивая женщина, прижимая к груди маленького мальчика. Из-под платка выбивались рыжеватые прядки, глаза были карие и блестящие. Я догадалась, что это и есть Аришка с «верха» и маленький Мишанька, сын Шишкина. Он за ними ездил, потому и пришлось ему догонять нас.

– Еле вырвались! – заговорил Шишкин, – В городе такое! – он махнул рукой, и прибавил, – Быстрей надо! Погоня за нами!

– За тобой погоня! Козел! – процедил сквозь зубы Плешаков.

Я хотела было пустить лошадь

вскачь, но обернувшись, увидела, что уже поздно. Большая группа всадников, вооруженных чем-то вроде алебард, настигала нас. Наши мужчины соскочили на землю.

– Прорывайтесь! – крикнул Плешаков.

Я ухватила за поводья лошадей Плешакова и Турчанинова. Катерина, Аришка и оба мальчика резко послали своих лошадей вперед и поскакали по дороге. Прорвались!

Алебардщики быстро спешились. Плешаков увернулся от удара и сам, резко выбросив вперед ногу в красном сапоге, ударил своего противника, выбив из его руки оружие. Шишкин с криком разбежался и боднул другого в живот. Турчанинов, обнажив саблю, отбивался от двоих. Рослый воин повалил Рогозина и прижал к земле, но Алексеев кинулся на помощь брату. Все трое клубком покатились по снегу, затем братья-близнецы быстро вскочили на ноги.

Я заметила, что противники их порядком обессилены.

– В седла, скорее! – выкрикнула я уже привычный наш призыв.

У нас было теперь три лошади на шестерых. Мы сидели в седлах по двое. Турчанинов обхватил меня за пояс. Поехали мы быстро. Но наши преследователи были уже не в силах гнаться за нами. А мы вскоре нагнали женщин и детей. Затем решили хоть на несколько минут спешиться, чтобы дать передохнуть лошадям. Но маленькие братья Катерины остались в седлах. Младшему было не больше шести лет. И этот мальчик только что гнал коня вскачь и удержался в седле.

– Ты что, Андрей, – спросила я, – И прежде на лошади ездил?

– Прежде ездил, а так быстро – в первый раз, – искренне ответил мальчик.

Он раскраснелся и явно получал удовольствие от всего этого приключения.

– Они у меня целыми днями на конюшне вертелись, – не без гордости заметила Катерина.

– Ну, с такими всадниками мы не пропадем! – заключила я, и все рассмеялись.

– Пора! – сказал Константин.

– Я должен проститься с ней, Марфа, – Турчанинов подошел ко мне.

Я знала, о ком идет речь. Я подошла к Плешакову.

– Все равно ведь это нам почти по дороге, – убеждала его я.

– Это опасно, – возражал он. С трудом я его уговорила.

Уже светало, когда мы подъехали к воротам монастыря.

– А если и здесь засада? – ворчал Плешаков, – И как мы после выберемся?

Турчанинов спрыгнул на белую от снега, утоптанную землю и подошел к воротам. Взялся за кольцо и постучал. Решетчатое оконце приоткрылось, женский голос спросил, кто это и что надо. Турчанинов ответил, что надо ему инокиню Филагрию (таково было монашеское имя Татианы). Он назвал себя. Какое-то время мы ждали. На всякий случай Плешаков не велел спешиваться. Наконец в воротах открылась калитка и показалась хрупкая женская фигурка в черном одеянии монахини. Легко, словно по воздуху, ступая, Татиана приблизилась к Турчанинову. Она стала так, что я увидела ее лицо, обрамленное черным монашеским платком. Лицо было светлое, бледное, а глаза – совсем прозрачные, и губы – бледные-бледные. Она подняла голову и посмотрела на нас этим прозрачным неземным взглядом. Я не выдержала, соскочила на землю подошла к ней и прижала ее голову к своей груди. Она тихо отстранилась и перекрестила

меня.

– Таня! – воскликнула я, – Таничка!

Я хотела плакать отчаянно и молить о прощении. Она отрешенно молчала.

– Почему она молчит? Что с ней? – со слезами в голосе повернулась я к Турчанинову.

– Обещалась так. Обет у нее такой.

Он тяжело опустился перед ней на колени.

– Прости, Таня, за все! И она перекрестила его.

Затем легкими шагами обошла его, стоящего на коленях, и приблизилась к остальным. Она посмотрела на детей, улыбнулась открыто и беззащитно, перекрестила нас всех, а мальчиков – каждого по отдельности. И вновь опустила голову и тихо-тихо ушла в калитку.

Глава двести третья

Как мы добрались до Архангельска, я уже и не вспомню. Только мелькает череда картин и много, много снега. И еще – Россия ужасно большая.

В Архангельске, большом северном заснеженном городе, нам пришлось ждать корабля. По моим подсчетам до его прибытия оставалось еще недели две. Деньги у нас были и мы наняли деревянную избу, где все и жили. Покупали провизию и мы, женщины, по очереди готовили. Дети играли. Мужчины наши бродили по городу. Все мы очень подружились. Мы понимали, что все это пройдет, распадется наша компания, и нам уже было жаль. Я знала, что когда-нибудь каждый из нас будет вспоминать это время ожидания новой жизни и поймет, что именно тогда мы жили по-настоящему.

Вот уже несколько дней Плешаков уверял, что за нами следят. Ему удалось купить пистолеты и теперь мужчины наши были вооружены. Мы не так уж боялись. За последнее время мы вышли победителями из стольких передряг, что сделались немного по-детски гордыми и бесшабашными.

В то утро вдруг пошел мягкий тихий снег. Турчанинов колол дрова у сарая. Аришка пришла с коромыслом и поставила ведра на землю. Катерина в доме готовила пшенную кашу. Мы собирались завтракать. Остальные были в доме. Маленький Мишанька спал на печи, разметав ручки во сне. Гриша и Андрей где-то бегали. Но как-то вдруг сталось, что все мы кроме детей очутились во дворе. Катерина слепила круглый мягкий снежок и кинула в Шишкина. Турчанинов оставил топор и кинул снежок в меня. И через минуту мы уже перебегали по двору, играли в снежки и смеялись. И я знала, что нигде так хорошо, как в России, не бывает и не будет. И тут во двор влетели наши мальчики.

– Скорее! Сейчас нас хватать будут! Скорее! Сейчас всех похватают! – кричал Гриша.

– Корабль! Наш корабль пришел! – вторил ему Андрей.

Оба были в восторге, ожидая новых приключений.

Мы все поняли. Поняли, что кончилась эта полоса нашей жизни. И не усядемся мы за длинный деревянный стол, не будем есть кашу из котелка деревянными ложками, не сядем вечером у большой беленой печи. Все кончилось.

Мы быстро-быстро оделись, взяли детей, мужчины заткнули за пояса пистолеты, и мы побежали в порт. Я догнала Алексеева, который нес младшего братишку Катерины.

– Ты как узнал, Андрюша, что это наш корабль?

– Там говорят, как вы!

Уже несколько дней я учила мальчиков английскому языку.

По улицам мы пробежали благополучно. В порту я сразу узнала английский корабль. Сердце сильно забилось. Вот и моя жизнь после стольких дорог возвращается к самому истоку, к детству.

Мы уже бежали к кораблю.

– Брюс! – закричала я, – Брюс! Мне хотелось, чтобы это был мой сын.

Зазвучала речь, слова на моем родном, детском еще языке. Мы побежали по сходням.