Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2
Шрифт:
– Это чудесно, то, что вы говорите. И я хочу открыться вам, потому что мне тяжело. Когда я вернулся в Мадрид и узнал от старого слуги, что Чоки в тюрьме, я, конечно, хотел тотчас начать искать пути к его освобождению. Но слуга убедил меня на время бежать из города, скрыться в пригороде у его родных. Пряча меня, эти добрые люди рисковали жизнью. Ведь с инквизицией шутки плохи! Разумеется, теперь я вознаградил их деньгами. Но разве может быть вознаграждение, достаточное для тех, кто спас тебя от смерти? Думаю, нет. Сидя в подвале их дома, скорее сельского, нежели городского, я напряженно соображал, что же
После той поездки в горы, о которой вы знаете, он больше не болел, если не считать нескольких простуд, которые всегда выбивали меня из колеи, и заставляли опасаться худшего. А теперь пытки и сырость и дурная еда и отсутствие солнечного света, тепла и свежего воздуха могли сделать это «худшее» реальностью. Надо было мне начинать действовать – Николаос снова помолчал. – Я уже говорил вам, что я торговец. И Чоки говорил вам об этом. В Мадриде я знал самых разных людей. Но на первый взгляд могло показаться, что эти связи ничем не смогут мне помочь. Кому охота связываться с человеком, за которым охотится инквизиция! Но я не хотел сдаваться.
Я знал что Чоки, любимый мой друг, верит в меня, ждет от меня избавления от мук. И я начал действовать. Медленно (увы!) осторожно, по цепочке. Но не думайте, что я действовал вслепую, наугад. Я знал, чего добиваюсь.
Для вас давно не тайна, что мы с Чоки любим друг друга, и вы знаете, что в нашей любви участвуют и наши тела и наши души. Такую мужскую любовь многие полагают греховной. Но на самом деле она может быть всякой – и дурной, грязной и чистой, доброй, красивой, нежной. Это зависит от самих любовников. Думаю, самой низшей разновидностью подобной любви является та, когда в паре один притворяется женщиной. Есть любители как раз таких ощущений. Они тщательно бреют лицо, привязывают член к промежности, усваивают женские повадки… И я знал человека, который таков и был. Вот до него-то я и желал добраться во что бы то ни стало. Я был уверен, что когда доберусь, то уж сумею доставить ему такое удовольствие, какого он в жизни своей не получал, и уж тогда смогу выпросить у него что угодно…
– Кто этот человек? – тихо спросила я. Я подумала при этом: «Интересно, неужели сам король?»
– Этот человек… – Николаос посмотрел на меня. – Я пока окружаю его такой таинственностью, что вы вполне могли предположить, будто я говорю о короле. Но ничего подобного. Человек, о котором я говорю, обладает куда большей властью. Это, – Николаос понизил голос до шепота, – это сам Великий инквизитор!
Я замерла. Мне и вправду стало страшно. От Никола-оса мой страх не укрылся.
– Не бойтесь, – спокойно сказал он, – я звал этого человека по имени – Теодоро-Мигель. А еще чаще он просил, чтобы я называл его женскими именами – Теодора-Микаэла…
Да, это к нему я подбирался, осторожно, ползая на брюхе, льстя самым разным людям и людишкам, обманывая, притворяясь… – Николаос на несколько мгновений спрятал лицо в ладони, затем проговорил глухо и страдальчески: – Я все пытаюсь позабыть это. Но как позабудешь?! И вот я пробился, добрался. Все вышло, как я и предполагал. Самым наилучшим образом! – Николаос улыбнулся с горькой иронией. – Я не просто удовлетворил похоть этого человека, сумел доставить ему наслаждение, я привязал его
Я молчала, охваченная горечью. Вот оно – мое освобождение! Вот чего оно стоило! Вот она, плата… Я никогда не расплачусь с этим человеком, никогда. Чем я могу отплатить ему? За такое!..
– Чоки поймет вас, – еле слышно пролепетала я.
– Чоки? Вы еще не знаете всего. Подумайте сами, разве эта связь могла прерваться после того, как я получил желаемое?
Он замолчал, не давая ответа на свой вопрос. Я все поняла. Конечно, он не может отказывать Великому инквизитору, самому Великому инквизитору! Их отношения продолжаются.
– Очень это гнусно – с ним… – Николаос не договорил и отвернулся от меня.
Мне так хотелось помочь ему. Этот молодой человек, еще совсем недавно казавшийся мне таким сильным и мрачным, на самом деле был таким беспомощным, так нуждался в сочувствии, в поддержке, в ободрении. И он не мог открыться единственному своему любимому другу, тому, которому он привык поверять все свои мысли и чувства. Какое же это было мучение!..
– Николаос! – сказала я горячо, – вам нужно бежать из этой страны. Надо обдумать побег. Мы спрячем Чоки в горной цыганской деревне, в той, о которой я говорила. А когда он совершенно поправится, он переберется туда, где уже будете вы…
– Нет, невозможно, – грустно возразил Николаос.
– Но почему, почему?
– Причин много, – уклончиво заметил он. – Ну, например климат. В Англии Чоки не выживет.
– Есть Италия, Франция! Чем они хуже Испании? Там есть и театры, и живопись, и литература. Но там нет инквизиции. И вы и Чоки – вы оба молоды, вы сможете начать жизнь сначала. Я понимаю, что сейчас за вами следят. Но обмануть можно любую слежку! Можно бежать.
Николаос покачал головой.
– Нет, – снова произнес он.
– Но что, что вас держит именно в этой стране? – я настаивала, мне очень хотелось спасти их. – Привычка, привязанность? Что?
– Да, конечно, мы оба привязались к Испании, – помедлив, заговорил молодой человек, – но даже не в этом дело. Все гораздо сложнее. Разумеется, мне ничего не стоит рассказать вам, но я боюсь, откровенно говоря, что вы сочтете меня хвастуном. Так просто, да?
– Вы можете мне все сказать, Николаос. Вы понимаете это.
– Всегда в определенных случаях легче сказать о себе дурное, нежели хорошее.
– Я знаю, что вы хороший человек, добрый и умный.
– Ну, Бог со всем этим! Слушайте. Я, в свою очередь, знаю, что вашим другом был вольнодумец Санчо Пико…
– Что с ним? Он жив? Я много думала о нем.
– Вероятно, жив. Но не будем забегать вперед. Так называемое «дело» Санчо Пико тянулось не один год. Вы, конечно, и это знаете. Огромное число людей, самых разных, были привлечены к этому делу и посажены в тюрьму. Многих пытали. Многим уже грозили жестокие казни, сожжение на костре, ссылка. Когда я стал близок к Великому инквизитору, а заговорил с ним об этом деле. Не хочу выставлять себя защитником гонимых и борцом за справедливость, но мне удалось добиться многого. Правда, к сожалению многих я не успел спасти. Прежде всего скажу вам, что Санчо Пико остался жив и был выслан из Испании. Вероятно, он жив и до сих пор.