Падение лорда Бэрримора
Шрифт:
Время от времени в толпе возникала сутолока, и под аккомпанемент девичьего визга и добродушного мужского хохота какая-нибудь группка распаленных юнцов вырывалась вперед, рассекая движущийся поток. В этой толпе чопорности или застенчивости не было и следа: тут царил дух добродушного веселья и позволялись самые фривольные выходки. Однако даже это царство богемы имело свои понятия о пределах допустимого.
Гневный ропот сопровождал двух забияк, проталкивавшихся сквозь толпу. Впрочем, действительно вызывающе держался лишь первый из них: второй всего лишь обеспечивал ему полную безнаказанность. Возглавлял эту парочку долговязый щегольски одетый мужчина с заостренным, словно топор, злобным и высокомерным лицом, явно разгоряченным вином. Он грубо расталкивал толпу, с мерзкой улыбочкой вглядываясь в женские лица, а заметив брешь в мужском эскорте, вытягивал руку, чтобы погладить руку или шею, разражаясь оглушительным хохотом, когда девушка от него отшатывалась.
По пятам за ним следовал телохранитель: то ли из наглого бахвальства, то ли желая продемонстрировать свое небрежение предрассудками, хозяин вырядил его сельским священником. Субъект этот, словно уродливый служака-бульдог, сдвинув брови, неуклюже продвигался за патроном, распугивая окружающих одним уже своим тяжелым взглядом. Из-под деревенской рясы торчали узловатые руки, а огромная отвисшая челюсть медленно поворачивалась из стороны в сторону. Внимательный наблюдатель уже сейчас заметил бы в лице его некоторую расслабленность отяжелевших черт — первые симптомы того физического недуга, от которого через несколько лет эта человеческая развалина упадет на обочине лондонского тротуара, не в силах от слабости произнести даже собственное имя. Но сегодня зловещая личина ужасного и непобедимого короля ринга по-прежнему маячила за спиной скандально знаменитого хозяина, и, завидев ее, оскорбленный прохожий невольно опускал трость и сдерживал восклицание, готовое сорваться с губ.
— Хупер! Берегитесь, это забияка Хупер! — шептались по сторонам, предупреждая очередную жертву о том, что во избежание худшего благоразумнее всего проглотить обиду. Не одного франта уже увезли из Уоксхолла с красочными следами «ручной работы» Жестянщика на лице.
Двигаясь вызывающе медленно, боксер с патроном добрались наконец до того места, где центральная аллея переходила в ярко освещенную круглую площадку с рядом скамеек, на одной из которых сидел сэр Чарльз Треджеллис. Внезапно с лавочки напротив поднялась унизанная колечками старая женщина, лицо которой было скрыто густой вуалью, и преградила путь шествовавшему вразвалочку аристократу. Голос ее зазвучал столь пронзительно-ясно, что все это вавилонское столпотворение тут же притихло, пытаясь уловить каждое слово.
— Возьмите ее в жены, ваша светлость! Умоляю вас, женитесь на ней! Ну конечно же, вы женитесь на моей бедной Амелии! — запричитала старуха.
Лорд Бэрримор в ужасе отшатнулся. Вокруг него образовалась толпа: каждый норовил заглянуть через плечо стоявшего впереди соседа. Лорд Бэрримор попытался, было, двинуться вперед, но старая женщина остановила его, упершись ладонями в кружевную манжетку.
— Ну конечно, вы не бросите ее! Вот добрый священник идет за вами — у него испросите совета! — взвыла старуха. — Будьте же человеком слова, женитесь на моей девочке!
С этими словами женщина вытолкнула вперед несколько неуклюжую молодую особу, которая при этом бурно всхлипывала и промокала глаза платком.
— Порази чума ваши головы! — взревел в ярости его светлость. — Кто эта девчонка? Клянусь, я обеих вас вижу впервые в жизни!
— Это же моя племянница Амелия! — вскричала пожилая леди. — Ваша любящая Амелия! О, ваша светлость, не хотите же вы сказать, что совсем позабыли свою преданную Амелию из Вудбайн-Коттедж, что в Лихфилде?
— В жизни своей не бывал ни в каком Лихфилде! — вскричал пэр. — Обе вы — мошенницы, заслуживающие хорошей порки на задках телеги!
— Ах, злодей! Амелия! — Вопль старой леди разнесся по всему парку. — Постарайся же смягчить это жестокое сердце! Мольбами заставь его признать в тебе честную девушку!
Коренастая юная особа, зашатавшись, повалилась вперед на лорда Бэрримора и заключила его в медвежьи объятия. Тот хотел, было, поднять трость, но руки его оказались прижаты к бокам.
— Хупер! Хупер! — завопил взбешенный пэр, отчаянно изгибая шею в надежде уклониться от девушки, которая, судя по всему, вознамерилась расцеловать его. Боксер бросился вперед, но оказался в объятиях старой леди.
— Прочь с дороги, мэм! Кому сказал, прочь с дороги! — вскричал он и яростно отпихнул ее в сторону.
— Ах, грубиян! — вскричала она и вновь одним прыжком преградила ему путь. — Он толкнул меня! Люди добрые, вы видели, он толкнул меня! Священник, а до чего невоспитанный! Так вы отнеслись к женщине! Может быть, вы сделаете это снова? Так я дам вам за это пощечину — и еще, и еще!
Каждое свое восклицание сопровождая оплеухой, старушка несколько раз прошлась по щекам чемпиона открытой ладонью.
Толпа загудела от удивления и восторга.
— Хупер! Хупер! — кричал лорд Бэрримор, барахтаясь в сжимающихся объятиях неуклюжей, но весьма любвеобильной Амелии.
Боксер вновь бросился вперед на помощь патрону, и опять перед ним возникла старая женщина: вскинув голову и выбросив вперед левую руку, она приняла вдруг стойку опытного боксера.
Наконец черствое сердце боксера не выдержало. Что же, пусть женщина, — но она осмелилась встать на пути самого Жестянщика! Он покажет толпе, что ждет каждого, кто осмелится последовать ее примеру. Она ударила его, а значит, должна получить по заслугам. Поднявший руку на Хупера безнаказанным не уходит.
Выругавшись, он нанес удар правой. Шляпка вдруг ловко нырнула и последовал молниеносный ответ: острые, как бритва, костяшки рассекли боксеру кожу под глазом.
Подбадриваемая восторженными воплями многочисленной толпы, старушка принялась пританцовывать вокруг лжесвященника, ловко уклоняясь от его тяжеловесных ударов и отвечая более чем успешными контрвыпадами.
В какой-то момент, поскользнувшись, она плюхнулась на юбку, но тут же вскочила и завопила:
— Ах, вульгарный мужлан! И у тебя рука поднялась на слабую женщину? Ну, так получай за это. Вот тебе, грубиян неотесанный!
Забияка Хупер впервые в жизни струсил. Странное существо, с которым ему пришлось вступить в схватку, было неуловимо, как тень, но наносило при этом удары столь точные, что кровь капля по капле потекла с его подбородка. С изумленной физиономией Хупер невольно отпрянул от странной соперницы, и… В ту же секунду звезда его могущества стремительно закатилась. Только быстрый успех мог бы его спасти. Замешательство оказалось фатальным. Потому что во всей этой толпе не было, наверное, человека, который не затаил бы в душе обиду на хозяина и его подручного. Каждый ждал лишь удобного момента для мести.