Падение Рима
Шрифт:
Как только послы выехали, Витихис, никому не говоря о том, что требуют осажденные, велел готовиться к немедленному штурму города. Молча, но качая головами, с малой надеждой на успех повиновались его готы, но были отбиты с огромной потерей. Витихис тотчас повел их на второй приступ, – та же неудача. За третьим приступом огромный камень оглушил короля, который все три раза шел впереди войска и бросался с безумною храбростью, точно жизнь была ему нипочем. С утра до заката солнца готы штурмовали Равенну, но без малейшего успеха, – город сохранил свою славу неприступного. И только, когда во время
Настроение войска было угнетенное, печальное. Все осуждали короля: зачем он прервал переговоры с городом. Почему, по крайней мере, не сообщили войску причины этого разрыва, если эта причина была справедлива?
Угрюмые, сидели люди у сторожевых огней и в палатках, молча осматривали свои раны и чистили оружие. Не слышно было, как раньше, пения за столами, и когда начальники проходили среди палаток, они слышали то здесь, то там слова досады и гнева против короля.
На другой день Витихис позвал к себе главных предводителей своего войска – Гильдебранда, Тейю и Гильдебада. К удивлению, они нашли его в полном вооружении, хотя, чтобы держаться на ногах, он должен был опираться на меч. На столе подле него лежала королевская корона и священный королевский посох. Лицо его, еще вчера такое мужественное, прекрасное, спокойное, так сильно пленилось за ночь, что друзья испугались. Видно было, что он выдерживал очень тяжелую внутреннюю борьбу.
– Как велика наша потеря за вчерашний день? – спросил Витихис.
– Три тысячи убитых, – мрачно ответил Тейя.
– И шесть тысяч раненых, – добавил Гильдебранд.
– Что же делать? – с болью сказал Витихис. – Иного пути нет. Тейя, отдай приказ к новому штурму.
– Как? Что? – вскричали в один голос все три предводителя.
– Это необходимо, – ответил Витихис.
– Король, – сказал Тейя, – вчера мы не взяли ни одного камня этой крепости, а сегодня у тебя на девять тысяч человек меньше.
– И притом они впали в уныние и сильно устали, – добавил Гильдебранд.
– Но мы должны овладеть Равенной! – вскричал Витихис.
– Мы не возьмем ее штурмом, – ответил Тейя.
– Посмотрим! – вскричал Витихис.
– Король, – сказал ему Гильдебранд, – я стоял перед этою крепостью с великим Теодорихом. Мы штурмовали ее семьдесят раз – и все напрасно: мы взяли ее только голодом, после трех лет осады.
– Другого выхода нет, – ответил Витихис. – Мы должны взять ее. Тейя, иди, отдай приказ.
Тейя собрался идти, но Гильдебранд удержал его.
– Подожди, – сказал он ему, – мы не должны молчать. Король, штурм невозможен: готы ропщут, они не послушают тебя сегодня.
– Да? – с горечью ответил Витихис. – Штурм невозможен? В таком случае возможно только одно, – и если бы я сделал это вчера еще, то три тысячи павших готов жили бы еще. Гильдебранд, возьми эту корону и посох, отнеси в лагерь бунтовщиков и вручи Арагаду. Пусть он женится на Матасвинте, тогда я и мое войско признаем его королем.
И в изнеможении он бросился на постель.
– Ты в бреду! – вскричал Гильдебранд.
– Это невозможно! – решил Тейя.
– Невозможно… Все невозможно! И битва невозможна? И отречение? Говорю тебе, старик, что после
Он замолчал. Друзья его переглянулись, и затем старик сказал:
– Но чего же они требуют? Скажи нам. Быть может, мы придумаем иной исход: восемь глаз видят лучше, чем два.
– Нет, – сказал Витихис. – Ничего нельзя придумать. Вот их условия. Прочти!
Старик взял пергамент и прочел:
«Готы и граждане Равенны, объявляют обоим войскам, обложившим город, что они, вспоминая благодеяния великого короля Теодориха, останутся верны его дому, пока существует хотя один потомок, его. Поэтому в настоящее время мы признаем своей королевой только Матасвинту и только ей откроем ворота».
– Непостижимо! – вскричал Гильдебад.
– Они с ума сошли! – поддержал Тейя.
– Я понимаю, в чем дело, – ответил Гильдебранд, складывая пергамент. – Город в руках приверженцев Теодориха. Этот король взял с них клятву, что они всегда будут верны его роду и не признают короля из другого дома. Я также клялся вместе с ними, но я подразумевал только мужских потомков, – вот почему я и признал Теодагада. Но граф Гриппа, начальник Равенны, очевидно, считает себя связанным этой клятвой и относительно женщин. И верьте мне, – я хорошо знаю его, – этот седой упрямец, который дрался рядом с Теодорихом и мною, скорее позволит изрубить в куски и себя, и всех своих людей, чем изменит клятве.
– Вот видишь, – сказал Витихис. – Город необходимо взять силой. Вчера я пытался, но неуспешно. Сегодня вы говорите, что войска не пойдут на штурм. Следовательно, надо уступить. Я и уступаю. Пусть Арагад женится на княжне и будет королем. Я первый принесу ему клятву верности и рядом с его храбрым братом буду защищать государство.
– Никогда! – вскричал Гильдебад. – Ты наш король и должен им оставаться. Никогда не склонюсь я перед тем мальчишкой! Позволь мне завтра отправиться в лагерь бунтовщиков, я один вырву из их рук эту княжну, перед рукой которой, точно по волшебству, откроются крепкие ворота, и приведу ее в наш лагерь.
– И что же мы выиграем этим? – спросил Тейя. – Она ничего не поможет нам, если мы не признаем ее королевой. А разве тебе хочется еще женского владычества? Мало тебе Амаласвинты и Теодолинты?
– О нет, – засмеялся Гильдебад. – Да хранит нас Бог от женщин-правительниц!
– Вот потому-то я хотел взять город силой, – сказал Витихис.
– Так мы голодом заставим их сдаться.
– Это невозможно, – ответил Витихис. – Мы не имеем времени ждать: через несколько дней может явиться Велизарий. Он быстро разобьет и нас, и бунтовщиков, и возьмет Равенну. А тогда – прости царство готов! Мы имеем только два выхода: штурм…
– Он невозможен, – сказал Гильдебранд.
– Или уступка. Тейя, возьми корону.
– Подожди, Тейя, я вижу выход, – сказал Гильдебранд, с тоской и любовью взглянув на короля, – единственный, тяжелый выход. Но ты должен согласиться на него, хотя бы он семь раз разбил твое сердце.
Витихис вопросительно взглянул на него.
– Выйдите, – сказал старик, обращаясь к Тейе и Гильдебаду. – Я должен поговорить с королем наедине.
Глава 8