Падение Серого
Шрифт:
На нас с Гором пялился непонимающий Варабадур, для которого недавно нежданно засиявший роскошью мир внезапно сжался до наших наглых рож и его испачканных в дерьме задрожавших клешней, просипел:
– Это оскорбление! Так дела не ведут! Я ухожу!
Пару минут я смотрел на рона, который смог придумать и исполнить сценку, веселя и радостно пялившуюся публику, как маленькая фигурка из бумаги писала книгу, а рядом пара больших прыгали по дереву, вполне сносно изображая первородство малой расы. Затем я три раза манерно неслышно хлопнул в ладоши даже поклонившемуся мне и публике криво улыбавшемуся недомерку. Потом отхлебнул пива и удивлённо глянул на сантехника-мастера проваливать сделки. Улыбнулся:
– О! Ты не ушёл?! Значит пять монет всё-таки лучше чем ничего? Ну? Не по рукам, но вербально совершаем сделочку?
– Три тысячи! – тихо завопил неплохо скинувший цену оппонент.
– Ну раз ты решил торговаться, а перед этим отменно увеличивал свою же цену. И торговаться хочешь даже не от изначально названной расточительным нестяжателем Гором цены, которую я, конечно, не стал бы оспаривать, ибо очень уважаю благородного друга. И даже не от твоей первой, как я понял, цены в тысячу. То я тоже поторгуюсь… Четыре монеты. Соглашайся, цена отличная – медленно проговорил я.
– Две пятьсот! – просипел несчастный.
– Три – откровенно усмехнулся я под выпученными шарами обоих гномов.
– Тыща! – простонал Варабадур – Ты не правильно торгуешься!
– Ты тоже. Два.
– Пятьсот! Это Гор предлагал!
– Один.
– Триста, это Гор с самого начала сказал – уже чуть не плакал несостоявшийся набоб.
– Пятьдесят сребреников.
– Так нельзя! – тихо взвыла жертва.
– Ладно. Раз нельзя. Тогда тридцать сребреников! И это окончательная цена, в моих… знаниях символическая для кое-кого. И всё! Поверь мне, тридцать сребреников, это очень хорошая цена! И покушал на халяву в приличном, даже слишком приличном для тебя месте.
Жертва ошарашенно уставилась на куратора, но уже вполне легитимно – на сияющего кланявшегося рона уже пялились все сидевшие на улице, часть зала, куча зевак, и толпа побросавших работу официанток. Ну и, ожидая моего хода, на нас посматривали. Варабадур громко, слышимо шефу, взвыл:
– Тридцать сребреников!
Рон только плечами пожал и руки развёл – для всех типа победил и оппонент в нокауте, а для завербованного, что сам пролетел из-за жадности, заканчивай сделку и пора идти.
Дальше была маленькая трагедия. Моя официанточка получила золотой и просьбу разменять, принесла монетки. Тридцать монеток по одному сребренику я составил тремя жалкими после грёз роскоши столбиками посреди стола. Отдал сдачу от размена офонаревшей официантке. А как офонарел втоптанный в дерьмо и так бывший в дерьме сантехник-шпион.
Я указал пальцем на грудь Варабадура, надел перчатки, расстелил тряпку, взял стопку перепачканных старым дерьмом разных оттенков и разной грязью и ржавчиной бумаг. Полистал, посмотрел, для виду поводил лупой. Но смотрел я больше на рожи шпионов. И на грязь, не свежую. И интуиция моя подсказывала, и разум, что бумаги настоящие! Я спросил и узнал с какой периодичностью и как чинильщик сортиров ходит во дворец. Узнал словесный пароль для всех ремонтников сортиров, да и водопроводов, и кое-чего похожего. Несложный, «Река из говна».
Ожидаемо не получил пайцзу на вход во дворец, но увидел как она выглядит. Позеленевший медный кругляш с надписями и рисунками, но он был в коробочке, с выдвижной полочкой, откуда его мог взять слишком брезгливый, чтобы прикасаться к ремонтнику, стражник. Отлично! Значит и обыскивать не будут, если марафет правильный навести! И я снял перчатки и взял пайцзу, рассмотрел, почувствовал вес…
Официантка принесла мешочек. Два мешочка. В один я затолкал бумаги, отдал Гору. Он небрежно затолкал добычу в подсумок, что и правильно – мы же, ха, ничего ценного не купили. Да и что ценное стоит тридцать сребреников? Терпила отправился восвояси, звеня в кармане мелочью на омнибус, фигурально выражаясь. Я хмыкнул:
– Но он успел побыть богачом! Ведь он это ОСОЗНАВАЛ! Переживал!
– Ты как всегда невероятен, ПРОХОДИМЕЦ… И мне его не жалко… – пробормотал Гор – Но как ты понял, что он согласится?!
Я не ответил другу сразу. Сначала посмотрел, как радостный, что победил в такой пантомиме, рон расплатился монеточка в монеточку с нашей же официанткой. Затем я поднял руку вверх, призывая внимание. Действовать решил без изысков, но и без промаха. Показал рона и ронку. Дал кулаком в морду рону. Уложил воображаемую подёргивающуюся тушку на край стола, стянул воображаемые штаны. Взял вполне реальный окурок сигары и затолкал, даже ввинтил в воображаемую задницу! Что тут началось! Даже не ржач! Вой, плач, стоны! Граф Восток протянул руку для выигрыша в пари, но я с улыбкой помотал ему, хотя как бы всем, пальцем, это только НАЧАЛО! Сказал негромко Гору, пережидая весёлый бедлам:
– Он завербован, а скорее всего сам пришел в Тайное Агентство. А тот рон агент имперский. И засранец не мог не отдать нам карту! Хоть даром, иначе с него за срыв операции просто сняли бы шкуру. Ну и ещё маленький плюсик, они могут решить, что не так нам и нужна эта карта! И пароли. Ну типа пусть будут, но что с этим делать, мы не знаем. Да и не будем особо рисковать туда, в задницу дьяволу, лезть. Они операцию не отменят, но… посмотрим.
– Даже жаль их отпускать – пробормотал Гор.
– И не надо, Варабадур наказан вполне жестоко. Для жлоба, уже бывшего богачом, стать опять бедным забулдыгой, страшнее трудно придумать кару, ты же не думаешь, что мне за эти бесценные бумаги денег жалко. Да и жить завербованным будет в страхе. Ну а рон… У тебя иголка с нитками с собой? И часы у него есть! А я его уже разогрел нереально, на пари согласится! А сейчас последний штрих, и я пойду.
Я указал на бумажных человечков на столе рона и показал ему кукиш! Всё! Горемыка вскочил на стол и заорал, перекрикивая ржач:
– Вы все ничтожества! Недоделанные расы! Рассчитывающие на грубую силу! Только мы, роны, правильные вады! Живём и побеждаем умом! И наша раса появилась первой! Потом уже мы создавали себе больших и сильных рабов! Так было! И так будет! Уже скоро! Ты! – он указал на меня пальцем – Никчёмный довесок к яйцам!
Я с улыбкой развёл руки, ну типа аз есмь, затем глянул на Гора, переведя и взгляд рона на него. И гнев! А он с Гором не ссорился! И Гор его не задевал! А что ещё мне и Гору надо?! Рон завопил:
– А ты, недогном, даже без бороды нормальной, да у меня на жопе волос больше! Да у тебя морда похожа на мою задницу! А рот! Ха! Ой, сейчас помру от смеха!
– Помрёшь, но не от смеха! – радостно прорычал Гор, с неожиданной для зевак прытью подлетев к понявшему, что очень сильно перегнул палку затрясшемуся бедолаге. Ну а Гор уже начал строить настоящую ловушку, моя школа, и неидеально пока, но напором возьмёт – Я тебя изобью до полусмерти! И сигару воткну тебе! Не в пасть! Ты что о себе вообразил?! Но ладно! Я весёлый и добрый, и день прекрасный! Игры идут! Все веселятся! Я готов с тобой поспорить, что если хоть один вад здесь, кроме ронов, конечно, скажет, что роны первая раса, и что он был создан ронами и рабом для ронов… То с меня! Тысяча золотых! И я прощу тебя за оскорбление, ну просто извинишься, но уйдёшь отсюда на своих ногах! А с тебя… твои часы! И две тысячи империалов! Ну?