Падение в небо
Шрифт:
Я стала медленно присаживаться.
– Лежите. Не стоит, – он попытался уложить меня обратно.
Но я всё-таки присела. Во мне боролись две сущности. У одной была цель доказать ему мою любовь и стать его любимой женой вновь. У другой – заставить его возненавидеть меня. Я выпустила обе сущности на ринг. Кто-то в любом случае одержит победу. Тут не может быть ничья.
– Никон… я ваша раба на века! – Я коснулась его руки.
Он опять посмотрел на меня, присаживаясь рядом.
– Всё иначе. Вы моя Госпожа на века,
– Вы солгали народу… У меня не будет ребёнка от вас, – я коснулась его волос. Всё внутри меня заныло от любви и ласки к нему.
– Я знаю.
– Это вскоре откроется. Вы только оттягиваете неминуемое…
– За вас ребёнка выносит Агата, – выдохнул Никон, не поднимая головы.
Я закрыла глаза. Он убивал меня своей любовью. Но не добивал, а оставлял живой. Раненой, искалеченной, но живой.
Он оставался у меня долго, отдавая мне всю свою нежность и ничего не прося взамен. Промывал мои раны. Целовал мои лодыжки. Гладил мои запястья. Молчал. Смотрел мне в глаза и улыбался.
– Я готов сам влезть в петлю, лишь бы вы оставались живы… Я не могу позволить вам умереть.
Моя гордость улетучилась, не в силах бороться с его нежностью. Я страдала в его объятьях. Я хотела остаться слабой женщиной. Ведь это так просто, когда рядом сильный мужчина. Он не давал клятв, он не требовал ничего. Он просто доказывал, что я его всё. Для этого ему не были нужны слова.
Он обернулся у выхода:
– Я не могу не любить вас. Как будто я уже любил вас раньше. И моя любовь к вам стара, но всё так же сильна…
Как же он был прав, сам не понимая этого.
Он ушёл, оставив меня наедине с моей любовью, которая захлёбывалась болью.
После визита Никона, который весьма затянулся, ко мне пришла Агата. Она молча присела у моих ног.
Союзника в лице Никона я не видела. Мне оставалось убедить Агату помочь мне исполнить то, что я задумала.
– Милая, – я опустилась рядом с ней.
Она устало посмотрела на меня, в её глазах блестели слёзы.
– Тебе не стоит выгораживать меня и вынашивать ребёнка, чтобы я осталась здесь, – я обняла её, прижимая к своей груди её голову.
– Поздно, – Агата всхлипывала, не поднимая головы. – Вы теперь всегда будете с нами.
– Что «поздно»?!
– Я уже…
– НЕТ! – Слишком громко вырвалось у меня.
Агата даже вздрогнула, отстранившись от меня.
– Я хотела вам помочь! – Начала оправдываться она.
– А выходит иначе, – я вздохнула, сжав свои виски ладонями. Менялось моё настоящее – менялось будущее.
– Никон не сказал вам?
– О том, что ты уже беременна?! – Фыркнула я, пытаясь унять головную боль.
– О том, что мы завтра утром уезжаем…
– Кто «мы»? И куда уезжаем?! – Во мне закипала злость.
– Я, вы, Никон… из города.
– Но зачем?!
– Чтобы все думали, что ребёнка вынашиваете вы.
– ЗАЧЕМ?! – Взвыла я.
– Ещё вчера я ответила бы, что ради любви к вам. Но уже сегодня я не знаю, что сказать.
– Агата. Ты должна мне помочь…
– Умереть, верно? Никогда не просите меня об этом! – Девушка отстранилась от меня и сложила руки на уровне груди.
– Вы делаете меня слабой, – выдохнула я. Какой тяжёлый воздух.
– А вы делаете нас сильнее! Вы не можете нас оставить! Мы же пропадём без вас! – Тараторила Агата, цепляясь за мою руку, как ребёнок за юбку матери.
– Глупости! – Усмехнулась я, присев на кровать. – Ты должна мне помочь, Агата.
– Не смейте… – Всхлипывала она, опустившись к моим ногам. – Не просите…
– С твоей помощью, либо без неё, но я всё равно… добьюсь своего! – Гордо ответила я, пытаясь достучаться до её помощи. Одной мне будет сложнее добиться желаемого.
– Никон возненавидит меня…
– Он не узнает, что ты помогала мне.
– Узнает… Вас он любит больше, чем меня. Он точно возненавидит меня!
– Я обещаю, слышишь, – я опустилась подле неё и взяла её дрожащие ладони в свои руки: – обещаю, что он никогда не узнает, что ты помогала мне!
Она прижалась ко мне всем своим дрожащим телом.
– Ладно, – наконец сдалась она. – Что я должна сделать?
– Всего лишь достать яд.
– Яд?! – Подскочила Агата. – Вы с ума сошли!
– Ты. Должна. Достать. Яд. – Тихо повторила я.
Агата металась по комнате, растирая слёзы по щекам.
– Каким образом?!
– Придумай.
– Это невозможно! – Нервничала она.
– Возможно. Я знаю, что возможно.
Она пыталась уговорить меня одуматься взглядом. Поняла, что словами у неё уже не получится это сделать. Но я была тверда и решительна.
– Запомни: батрахотоксин, – спокойно добавила я.
– Но от него же нет противоядия! – Взвизгнула Агата.
– Оно и не нужно, милая. Раздобудь мне смертельную дозу.
– Никон никогда не простит мне…
– Он не узнает, – я обняла её за плечи.
Сейчас для меня было самым важным, чтобы Агата не передумала. Выйти сама и раздобыть яд я не могла по двум причинам: состояние моё оставляло желать лучшего, раны кровоточили и заживали очень медленно, но эту боль я бы переосилила, а вот выход из моей комнаты охранялся – и этого мне было не обойти. Возможно, дело было не столько в недоверии, сколько в волнении за меня. Никон не мог быть постоянно со мной и следить за моим состоянием, поэтому ко мне была приставлена стража. Которые опять относились ко мне, как к своей госпоже. Мне была противна эта ложь и подхалимство. Я не покидала своё ложе, чтобы не травмировать раны ещё больше и чтобы не видеть их лживые лица.