Падение в пропасть
Шрифт:
«Есть два вида откровений, мой старый друг, — ответил Дэсарандес. — Те, что захватывают, и те, что сами захвачены. Первые относятся к области религии, священников и жрецов, вторые принадлежат магии. И даже сама судьба не знает, какое из них станет решающим…»
По прошествии нескольких дней, герцог всё ещё испытывал чувство лёгкой брезгливости, когда смотрел на эту голову. Она выглядела так, будто была отделена всего пару мгновений назад. Единственное, что казалось странным — почему она не истекает кровью, но ответ в виде рун демонстративно размещался прямо на её лбу.
«Это доказательство, напоминание, — крутились мысли у Сандакая. — Дэсарандесу
— Подобная подмена возможна, — откровенно произнёс Фирренталь. — История знает такие происшествия.
— Даже если так, — император едва уловимо прищурился. — Даже если на самом деле я демон, вылезший из Преисподней, каким матери пугают непослушных детей, то какая тебе разница? Твоя и Нериламина ненависть к Исайе Ашару будет удовлетворена. Твой враг падёт. Так не всё ли равно, если людьми станет править тиран? Почему тебя должно волновать, какая душа скрывается за нашей жестокостью?
Одно-единственное нечеловеческое моргание.
— Я могу прикоснуться к тебе? — задал он вопрос, поразивший Сандакая своей наглостью.
— Да, — легко согласился Дэсарандес.
Посол двинулся вперёд, заставив стражу напрячься, но быстрый взгляд герцога принудил их держать себя в руках.
Создание гисилентилов остановилось перед императором, кольчуга едва заметно колыхнулась, позвякивая змеями-цепями. Впервые он выказал что-то похожее на нерешительность, и Сандакай осознал, что это существо было по-своему нечеловечески напугано. Герцог почти улыбнулся, таким приятным было его удовлетворение.
Посланник медленно и неуверенно протянул руку, которую Дэсарандес крепко схватил своей сильной хваткой, вызвав лёгкую дрожь Фирренталя. На какое-то мгновение показалось, что миры, не говоря уже о тёмных границах зала, повисли в их руках. Солнце и луна. Человек и нечеловек.
Через краткий миг руки расцепились и они снова стали смотреть друг на друга.
— Ты что-то понял, верно? — спросил эмиссар. В его голосе ощущалось искреннее любопытство. — Что-то увидел?
— Ваших хозяев, — мрачно ответил император. — «Богов красоты», разбитых на миллионы осколков, но… живых.
Судорожный кивок «низшего» произошёл быстрее, чем Мирадель успел договорить.
— Теперь мы поклоняемся пространству между богами, — с долей ледяной тоски поведал Фирренталь.
— Именно поэтому вы и прокляты, — постановил Дэсарандес.
Ещё один кивок, куда более дёрганный.
— Как фальшивые люди, — тихо и потеряно произнёс посол.
Император согласно прикрыл глаза. Его вид отображал искреннее сострадание.
— Как фальшивые люди, — повторил Мирадель.
Посланник Мантерры отошёл от трона, встав рядом со своими безмолвными спутниками.
«Кажется, он сумел взять себя в руки», — подумал Сандакай.
— Так почему же мы, — Фирренталь указал на себя рукой, — фальшивые люди, обязаны вступить в союз с истинными? Подарить вам свою силу?
— Ради свободы, — слова слетели с губ Дэсарандеса, как потревоженные птицы. — От гисилентилов и от самих себя.
Посол поклонился снова. На этот раз куда ниже, но всё ещё не так, как того требовали правила и традиции.
— Если ты захватишь республику Аспил, — произнёс он. — Если принесёшь Нериламину
— Господин судья, прошу, дайте мне слово, — негромко сказал я, когда мужчина завершил свою обличительную речь.
Может, по причине того, что я говорил тихо, а может потому, что судья закончил, меня не стали прерывать на полуслове. Даже стражник, который ранее, когда выкрикивал Костон, жёстко его заткнул, посмотрел на имперского чиновника, ожидая его решения.
В глазах судьи промелькнула тень сомнения, но что-то прикинув, тот всё-таки кивнул, не утруждая себя открытием рта. Надменный ублюдок.
— Ранее вы упомянули, что мы четверо, — указал я рукой на себя, Ресмона, Каратона и Люмию, — можем продолжить свой путь на объединение с армией императора, чтобы помочь ему завоевать вольные города, согласно его же распоряжению.
Судья продолжал молча смотреть на меня, видимо ожидая завершения. Впрочем, смотрел не только он. Краем глаза я различил судорожный, наполненный страхом взгляд Каратона, переживание Люмии, неожиданную задумчивость Ресмона, безграничную надежду Костона и всё такое же равнодушие Вивиан.
Они все, кто открыто, кто в глубине души, надеялись на лучшее будущее. Как минимум на то, что оно у них вообще будет. И я постараюсь дать им возможность в него вступить!
— И что с нами будет сопровождающий, — именно так я расшифровал его фразу, касательно «контроля» нашего присоединения к императору. Потому что других вариантов тупо не видел! — Что если вы, в своей справедливости и понимании ситуации, направите с нами и тех, кого приговорили к смерти? — моя речь не источала страха, не «бежала» вперёд, не казалась наполненной беспокойством. Напротив, текла, как река: решительно, неспешно, но верно. Годы практики и обучение риторике сделали своё дело. Даже ощущая достаточно сильную боль в руках и дискомфорт по всему телу, мои разбитые губы произносили эти слова, будто бы я находился на приёме: чисто, уверенно, с долей здорового позитива. — Ведь если их казнить, — на этом моменте я сделал небольшую паузу, — то Империя не выиграет ровным счётом ничего. Зато если направить в армию, то наш великий император, в своей бесконечной мудрости, сумеет обеспечить их работой таким образом, что о побеге не будет и речи. Зато войско получит двух магов-боевиков. Пусть это и немного, но зато эти волшебники могут поспособствовать сохранению численности наших солдат.
Я закончил. Нельзя говорить слишком много, ведь тогда пропадёт интерес. Но нельзя говорить и слишком мало, тогда не будет должной мотивации для изменения решения. А это возможно, вот нутром чую, что возможно!
— Зачем нашему императору, да правит он вечно, нужны два дополнительных мага в победе, если будет необходимо прикрытие в отступлении? — ответил судья. — И как нам полагаться в таком деле на предателей-дезертиров?
Тут он переиначил известную историю, которую, наверное, в детстве рассказывали каждому ребёнку Империи. Воин в ней неистово и радостно вырезал мирное население городов, ударяя мечом им в спины, вместе с группой своих соратников. Это было легко и просто, а также абсолютно бесполезно. Ведь бить безоружного врага в спину — это бить уже проигравшего. С этой задачей справится бы кто угодно. Но вот, настал момент, когда битва оказалась тяжёлой, на грани проигрыша. Все соратники воина встали в линию, удерживая превосходящие силы врага. В этот момент трусливый воин, привыкший лишь бить в спину, испугался, бросил оружие и сбежал.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
