Падение
Шрифт:
— А мы, что настолько простые и понятные?
— Да, хотя, кое в чем с женщиной куда проще.
— И в чем же?
— Думаю, будь ты представительницей слабого пола, ты бы не стал раздевать меня взглядом, рассказывая, как сильно любишь жену. У тебя есть одна огромная проблема — ты преуспел в своем бизнесе, обзавелся семье, уверена, ты и отец не плохой… Но признавать свои слабости ты абсолютно не способен, считая, что такому сильному успешному человеку не престало краснеть перед малознакомой юбкой. И я сделаю тебе одолжение — будем считать, что я все это выдумала, только ты
— И что же? — даря ей ухмылку, хочу дать ей понять, что меня совершенно не трогают ее высказывания.
— Что никогда не станешь меня представлять, обнимая свою жену, — чокаясь своим бокалом о мой, еще шире улыбается Скрипник.
Я возвращаю ей улыбку, и больше не пытаюсь завести разговор, когда мы устраиваемся в салоне такси, и, позже, когда мы помогает Антону улечься на кровати в его квартире, я все также молчу, больше не пытаясь вглядываться в выражение ее лица.
— Зайдешь? — выбравшись на улицу из старенькой красной иномарки, интересуется Рита. — На кофе?
– Боюсь, ты решишь, что я намерен напроситься на завтрак, — смеюсь над ее предложением.
— Я не готовлю завтраки тем, у кого уже есть своя личная повариха, так что можешь быть спокоен за свою репутацию.
Не дожидаясь моего ответа, она разворачивается в сторону подъезда, так ни разу и не обернувшись, чтобы проверить иду ли я следом, и совершенно не удивляется, когда я придерживаю рукой железную дверь парадной, словно, заранее знала, что я приму ее приглашение. В квартире, служащей ей не столько жильем, сколько рабочей мастерской, царит мрак, лишь свет уличных фонарей, пробивающийся сквозь большое французское окно, бросает тонкие полоски золотистого свечения на идеально начищенный паркет. Рита, зажигает развешанные на стенах светильники, будто желая создать интимную доверительную атмосферу, и мне, почему-то, становится не по себе, когда ее тонкий силуэт окутывает теплое свечение бра.
— Ты предпочитаешь с молоком? — слегка повернув голову в мою сторону, спрашивает меня женщина.
— Нет, просто черный, без сахара, — скидывая свой пиджак на стоящий в углу деревянный сундук внушительного размера, отвечаю я, с интересом оглядывая комнату. С моего прошлого визита здесь мало что изменилось, разве что ее завершенные работы запакованы в слой коричневой пергаментной бумаги, наверняка подготовленные к отправке в галерею. — Так значит, выставка? Поэтому ты так упиралась продавать мне картину?
— Да. Не хотела нарушать целостность своей коллекции. Если бы ты пришел ко мне с подобным предложением через пару-тройку недель, я бы и не думала отказываться, — включая кофе-машину, поясняет она.
— Так что же поменялось?
— Не знаю, решение приняла спонтанно, когда Антон попросил сопроводить его на ваше торжество.
— Надеюсь, ты не жалеешь, потому что, Маша уже ни за что не согласиться с ней расстаться.
— Нет, что ты! Пользуйтесь на здоровье. Раз уж она так хорошо вписалась в ваш интерьер…
Мы молча потягиваем горячий напиток, не прерывая своего зрительного контакта, и я больше не чувствую дискомфорта от двусмысленности нашего положения. Готов ли я переступить черту? Нет, определенно
— Опять.
— Что опять? — удивляюсь ее заявлению.
— Ты опять так на меня смотришь…
Я не отвечаю, лишь ухмыляюсь ее смелому высказыванию, уже не теряясь от того, что так легко рассекречен.
— Мы это уже обсудили. Взгляды ведь допустимы?
— Возможно, если ты считаешь, что в этом нет ничего пред рассудительного.
Вновь повисает молчание, нарушаемое лишь звуками проезжающих за окном авто.
— Когда состоится твоя премьера? — отставляя пустую чашку, интересуюсь у хозяйки квартиры.
— Открытие, — поправляет меня, копируя мои действия. — В следующую субботу, так что могу дать тебе два пригласительных, раз уж тебе так повезло, завести со мной знакомство.
— Я не очень-то люблю подобные сборища.
— Ну, возьмешь с собой супругу, ей, кажется, по душе такой досуг.
— Ее нет в городе, вернется только через месяц.
— Так вот почему ты так спокойно согласился зайти? — улыбается мне, сидящая напротив девушка, теребя своими тонкими пальцами украшающий запястье золотой браслет с россыпью драгоценных камней.
— От части. Можешь считать, что ты сумела меня заинтриговать.
— Разве? Всегда считала себя довольно заурядной личностью, — поднимаясь и отправляя посуду в мойку, улыбается Рита. — Могу принять это за комплемент?
— Можешь, только не говори Антону. Боюсь он озвереет, если узнает, что я сказал тебе что-то подобное.
— Так он, значит, ревнивец? Мне стоит начать удалять номера мужчин из своей записной книжки?
— Мне кажется, именно этим ты его и зацепила, так что оставь свой телефон в покое.
— Странно, всегда считала, что мужчины жуткие собственники по своей природе.
— Собственники, но каждый сам решает, когда стоит об этом сообщить партнерше.
— Так значит, все женщины для тебя просто деловые партнеры?
— Тебе никто не говорил, что ты все понимаешь слишком буквально? — смеюсь над ее предположением, удобнее устраиваясь на стуле.
— Нет, просто я впервые вижу перед собой настолько серьезного человека. Уверена, что ты выбрал Машу лишь по тому, что с ней довольно удобно достигать своих целей — она не показывает своих ноготков, не пилит тебя. Ведь я права? Уверена, вместо того, чтобы каждый день что-то от тебя требовать, она замолкает, надувая губы, пока ты, наконец, не сделаешь вид, что услышал все, что она пыталась до тебя донести, — внимательно наблюдая за мной, заявляет Марго.