Падение
Шрифт:
— Ну что, вас подвезти? Мы на машине, — натягивая футболку на свое спортивное тело, обращается к нам Антон. Все-таки красивые люди тянуться к друг другу, уверена в тандеме они разбили не мало женских сердец.
— Мы не против, только переоденемся, — подскочив со своего места, отзывается Ира и берет свои вещи, сложенные аккуратной стопкой. Я поднимаюсь вслед за ней, чувствуя разбитость во всем теле от нескольких часов проведенных под палящими лучами, когда Андрей удивленно поднимает бровь.
— Ты что, даже не будешь упрямиться? Я подготовил речь, вполне убедительную!
Я лишь смеюсь, подбираю свои босоножки и, сняв панаму, отправляюсь
— Серьезно, она забыла закрепить заготовку в патроне, и Терехин чудом уцелел, когда она запустила станок, — смеются девчонки, над моим промахом. — Так что не удивительно, что всю оставшуюся практику ты простояла в последнем ряду мастерской!
— Я же говорила, инженер из меня выйдет не важный, — пытаюсь оправдать себя в глазах сидящего за рулем парня.
— Слушай, это ведь Toyota? — погладив обшивку сидения, интересуется Света. — Мой папа хотел такую машину, но в последний момент передумал.
Парень пропустил замечание мимо ушей, периодически отвлекаясь от дороги, чтобы задержать свой взгляд на моем лице. Такое пристальное внимание с его стороны почему-то заставляет нервничать и мне приходиться сцепить руки в замок, чтобы не выдать их предательскую дрожь. Я так и не спросила его, чем он занимается, возможно у него есть жена, не подозревающая, что в эту самую минуту на сидении их автомобиля расположились три говорливые студентки. Может быть у него есть ребенок? Боже, на деле он может оказаться преступником, а я уже в третий раз соглашаюсь сесть в его машину. И пусть он ни делает ни малейшего шага, способного меня напугать или заставить усомниться в его порядочности, с моей стороны опрометчиво доверять первому встречному. Возможно все эти шесть дней, что я ждала его звонка, он ел на завтрак приготовленные супругой оладьи, гулял с малышом на детской площадке или… или того хуже, проворачивал что-то незаконное.
— По-моему, уже поздно сомневаться? — обращается он ко мне, когда я собираюсь выйти из салона припаркованного у общежития авто. Я вздрагиваю, размышляя над тем, что в моем возрасте пора бы научиться контролировать свои эмоции, чтобы посторонние люди не могли читать меня, как открытую книгу.
— С чего ты взял, что я сомневаюсь?
— Глаза выдают тебя с головой. Просто спроси.
Голос звучит серьезно, на лице ни тени улыбки. Я прикрываю открытую дверь, ограждая нас от звуков улицы и щебетания девчонок, которые обмениваются номерами с Антоном, стоя у подъезда общежития.
— Ты женат? — спрашиваю, а сама замираю, страшась ответа
— Нет.
— А был?
— Не успел пока, — смеется и ждет продолжения.
— Дети? Девушка в конце концов? — наверное, я красная, как сочный спелый помидор, но отступать не намерена.
— Нет. И это ответ на оба вопроса.
— Ты… бандит? — оглядывая кожаные чехлы, продолжаю допрос.
— Нет, — еще искренней смеется, и я чувствую, как мои плечи расправляются. — Но пару раз попадал в полицию, за драку. Два неоплаченных штрафа за не пристёгнутый ремень, и если ты пообщаешься с моей соседкой по лестничной клетке, она наверняка скажет, что я сутенер. Но не советую ей верить, она иначе воспитана и нынешнюю молодежь понимать отказывается. Моя очередь?
Я вновь напрягаюсь, ожидая, что он ответит мне тем же, заранее представляя, как глупо буду смотреться с красными пятнами на щеках от обрушившихся на меня вопросов. И я, действительно, становлюсь пунцовее, отвечая да, на его короткое:
— Поужинаешь со мной?
В
Так вот, сейчас я сижу на стуле и наблюдаю за тем, как Лилькины руки, лихо орудуя плойкой, превращают мои вьющиеся патлы в ухоженные крупные локоны. Я постаралась на славу, стремясь придать своему лицу презентабельный вид, заставила Иру заняться моими руками, выслушав гневную лекцию о взаимосвязи покусанных ногтей и наличии гельминтов в человеческом организме. Я несколько раз прошлась липким роликом по узким черным джинсам, которые решила надеть в сочетании с лёгким шифоновым топом свободного кроя, намыла свои любимые босоножки на высоком устойчивом каблуке и сложила в небольшой клатч телефон, паспорт и немного наличных.
— Счастливая! Я с этим Андреем сама бы с удовольствием сходила поужинать. Он бы стал моим десертом, — мечтательно протянула Света. — Я надеюсь ты надела приличное белье, это тебе не Тихонов, не угадаешь, как пойдет.
Я нервно хихикаю, глядя, как Лилька закатывает глаза.
— Ну, Иванова! С твоими взглядами, тебе бы мужиком родиться, — вмешивается Ира в наш разговор.
— Да-да! Журавлев до сих пор под впечатлением. Ты, наверное, первая из девушек, кто расстался с ним из — за нехватки свободы. Он ведь довольно милый, и тебя до сих пор любит, — поддерживает Андреева мою соседку. Света, издав протяжный стон, падает лицом в подушку, всем своим видом говоря, что устала оправдываться.
— Кому-то может и нравиться, а меня все эти ванильные смски просто с ума сводят! Так что, к черту стабильность! А насчет белья — подумай!
— Тут и думать нечего, надень что-то до безобразия ужасное, чтобы вовремя остановиться! Поверь, если бы не плавки с утятами на моей пятой точке, я бы Светку давно обогнала по количеству партнеров! В самый пикантный момент, я вспоминаю, что раздеваться не стоит и поэтому….
— И поэтому ты умрешь старой девой! Если бы знала, что все дело в твоих трусах — я бы давно их сожгла, — перебивает Света Иринку и швыряет в нее плюшевого медведя.
— Ну все, Самойлова, принимай работу! — говорит мой личный парикмахер, и я любуюсь на свое отражение.
Через десять минут я стою одетая у окна, периодически выглядывая на улицу. Я довольна. Довольна всем: собой, от кончиков пальцев на ногах до макушки моей головы; погодой, которая немного испортилась и мне не придется испытывать дискомфорт от жары; девчонками, которые принимали участие в моих сборах и отвлекали своей болтовнёй, не давая паниковать. Когда мой мобильный заливает комнату знакомой композицией, я хватаю сумочку и бегу по ступенькам, сбавив шаг на последнем пролете. Через минуту, я неспешно выхожу из подъезда, и улыбаюсь Андрею, который открывает для меня пассажирскую дверь. Жалею я лишь об одном, что не отрезала ярлычок со своих новых ажурных плавок.