Падение
Шрифт:
«То, что ты ищешь».
Грозный Волк распахнул глаза, одновременно ощутив, что гарда снова налилась обжигающим холодом. В луже появилось какое-то изображение, смутное, неясное из-за сгущающихся теней и пасмурного неба над головой. Он наклонился, чтобы рассмотреть изображение поближе, и оно постепенно стало яснее. В луже отражалось переплетение ветвей с мясистыми листьями, некоторые из которых были окрашены в ярко-зеленый цвет, а некоторые – в цвет мутного изумруда, который из-за нечеткости картинки выглядел почти черным.
Меч никуда не тянул его, как делал это прежде, когда Дамон задал в сокровищнице Доннага вопрос о самом ценном предмете, хранящемся
– Болото. Это какое-то место на болоте!
Гарда немного покалывала пальцы Грозного Волка, может быть, давая ему положительный ответ, а может быть споря. На мгновение Дамону подумалось, что ему просто мерещится, но он прогнал эти мысли, уверенный, что меч услышал его вопрос и теперь отвечает, – гарда становилась все холоднее, а видение отражалось в луже еще несколько минут.
Когда все закончилось, Дамон еще долго сидел неподвижно, слушая дождь и бешеный стук сердца в собственной груди. Кровь в висках пульсировала, дыхание было хриплым.
«Значит, средство есть, – говорил себе бывший рыцарь. – Оно существует. Так сказал меч. Он показал мне способ избавиться от проклятой чешуйки или заставить ее прекратить причинять мне страдания».
Он положил Убийцу Червей поперек колен и склонился над ним, собственным телом защищая магический клинок от падающей с неба воды. Пальцем Грозный Волк водил по затейливой вязи эльфийского заклинания, и на мгновение ему стало жаль, что рядом нет Ферил – уж она-то наверняка бы смогла это прочитать. Но Ферил была далеко, а Рикали не умела читать не то что на эльфийском, но даже на общем языке. Полуэльфийка, наверное, не смогла бы даже прочесть собственное имя.
Дамон еще раз взглянул на лезвие, затем сел прямо, опершись спиной о стену. Он решил дожидаться здесь, пока небо потемнеет.
– Тогда можно подумать о ножнах и одежде, – напомнил себе Грозный Волк. – А после этого я пойду к Угрюмому Кедару и проверю, не проснулась ли Рики.
Потом его мысли снова вернулись к видению, которое меч отразил для него в воде, и Дамон начал прикидывать, что он сделает в первую очередь, чтобы узнать, что же такое находится на болоте.
Углы его рта тронула легкая улыбка, но она быстро исчезла, а пальцы Грозного Волка, поглаживающие клинок, дернулись, поскольку чешуйка на его ноге начала пульсировать. Сначала покалывание было почти незаметным, и Дамон даже понадеялся, что ему это кажется.
Но через несколько мгновений боль усилилась, и его начало лихорадить. К пульсации в ноге прибавилась острая боль в руке, такая сильная, что бывший рыцарь на минуту пришел в себя и обнаружил – он непроизвольно сжал лезвие так, что сильно порезал ладонь.
Дамон поднял левую руку и воззрился на распоротую плоть. Кровь собиралась в ладони, как в чаше, и переливалась через край, струйками стекая на только что отстиранные штаны. Он прижал ладонь к животу и зажмурился, раскачиваясь взад-вперед, – чешуйка уже начала посылать по его телу волны жара. Правая рука Грозного Волка все еще сжимала гарду меча, никак не желая отпустить ее. В помутившемся сознании Дамона жила только
Он с трудом глотал влажный воздух, так сильно сотрясалось его тело. Потом Грозного Волка выгнуло дугой, и он, лягнув ногой корзину, упал лицом в лужу. Вода хлынула ему в рот и в нос. Дамон силился вдохнуть – но вода уже была и в легких.
«Я не умру здесь!» – забилось в его мозгу, и, собрав последние силы, преодолевая завесу боли. Грозный Волк сумел перекатиться на спину, судорожно выкашливая дождевую воду и все еще крепко сжимая эфес Убийцы Червей. Последнее, что он увидел, были тени, которые быстро сгущались в переулке, словно протягивая к нему темные щупальца, и Дамон провалился в благословенное беспамятство.
Очнулся Грозный Волк несколько часов спустя. Он лежал на спине, почти полностью погрузившись в лужу, которая стала еще глубже из-за непрекращающегося дождя. Было абсолютно темно, значит, солнце уже зашло. Дамон с трудом поднялся на четвереньки, потом, опираясь о стену, осторожно встал. В голове стучало, частично из-за пережитой боли, но большей частью – от голода. Есть он хотел так, что в животе заурчало.
«Поем после того, как куплю ножны, – сказал он себе, – А до этого куплю одежду. Когда наемся досыта, отправлюсь к Угрюмому Кедару – пусть посмотрит мою ладонь, – Порез на руке Грозного Волка был глубоким, и края раны уже начали вздуваться. – Но надо быть чрезвычайно осторожным. За Угрюмым могли прийти из дворца, чтобы он исцелил Доннага, и в его доме можно нарваться на слуг Вождя».
Впрочем, в самом Угрюмом Кедаре Дамон не сомневался.
– Ножны, – повторил он вслух и отметил, что эфес меча мягко толкнулся в его здоровой ладони, словно выражая свое согласие. В карманах Грозного Волка было достаточно сокровищ, чтобы уговорить владельца оружейной лавки открыть ему двери в такое позднее время. – Самые прекрасные ножны, какие только смогу найти.
Глава 14
Затруднительное положение
На рассвете отряд, выделенный Доннагом для Фионы, стоял перед дворцом, вытянувшись под струями дождя по стойке «смирно»: Вождь разъяснял им суть миссии, которая состояла в том, чтобы следовать за Соламнийским Рыцарем к руинам Такара. Фиона должна была доставить туда выкуп, а они – позаботиться о том, чтобы она получила взамен брата или, если случилось непоправимое, хотя бы его тело.
– Охраняйте ее и ценности, как если бы охраняли нас самих? – соловьем заливался Доннаг.
Прохожие удивленно взирали на это. Одни бормотали, что очень уж странно видеть правителя Блотена в столь ранний час бодрствующими, другие задумывались, чего ради собран отряд и почему Соламнийский Рыцарь, находящаяся здесь же, чувствует себя так свободно и даже, кажется, пользуется покровительством Вождя.
Доннаг был одет как подобает королю: длинная темно-красная мантия, расшитая золотом и драгоценными камнями, шлейфом тянулась за ним по грязи. Держался он преувеличенно жестко и властно, расхаживал твердой, размашистой походкой. Предыдущие два дня Вождь не выходил из опочивальни, оправляясь от ран, которые ему нанес Дамон, и теперь чувствовал себя значительно лучше. Магия Угрюмого Кедара сделала его столь же здоровым, каким он был до событий в сокровищнице, если не здоровее, но сил старого целителя оказалось недостаточно, чтобы вырастить Доннагу новые зубы, которые он потерял в схватке с Грозным Волком, или успокоить его ярость по отношению к предавшему его человеку.