Падшая звезда
Шрифт:
— Об этом следует спросить самого Айселита. Я предполагаю, что он мог бы ответить на такой вопрос, но не собираюсь… расхваливать себя.
Мориайх усмехнулся. Дуэль полутонов и намёков начала ему нравиться.
— А что вы можете сказать обо мне, Ниррит Ночной Свет?
— Вы политик. Настолько хороший, что вам даже не надо быть хорошим отцом.
— Жёстко сказано.
— Вы просили откровенности.
— И вы не боитесь быть откровенной с… политиком?
— С настолько хорошим — нет. Как одна из людей принца Айселита, я склонна полагать, что хорошему политику приносят головы плохих политиков, а не наоборот.
Король улыбнулся. И назвать эту улыбку приятной не повернулся бы язык.
— Значит, Токраис был плохим политиком?
— Ему некого было послать за головой Айселита. Сверх того, он не сумел сделать так, чтобы за его головой никого не послали. Значит, он был плох.
Мориайх усмехнулся снова, чуть пошире. И едва заметно дёрнул левым ухом.
— Надо полагать, сравнительные достоинства магов определяются примерно так же, как сравнительные достоинства политиков?
— Если два мага будут настолько глупы, что дойдут до прямого противостояния — да.
— И вы не боитесь противостоять Ледовице?
— Я не собираюсь "противостоять" ей. Я не настолько… амбициозна.
— Но если так, почему Тхараш напал на вас?
Ниррит повела плечами.
— Из того, что сказал ныне упокоенный старший хеммильд, — ответила она, — нельзя сделать однозначный вывод о причинах его… визита. Я не вхожа в Круг Бессмертных и не знаю, по каким правилам они… действуют. Но не думаю, что Ледовица пришлёт за мной ещё кого-то. Во всяком случае, в ближайшее время.
— За вами — возможно. А за… моим сыном?
— Это будет то самое прямое противостояние, которого всемерно стараются избегать маги.
— Вы готовы мстить?
— Я просила о гражданстве Энгасти не ради достоверности… игры. Ваше величество.
— Лучшая игра — это реальность?
— Именно так.
Помолчав, Мориайх спросил:
— Я готов согласиться, что Ледовицу вы знаете плохо и в её мотивах не разбираетесь. Но вашу наставницу вы знаете гораздо лучше. Почему Игла отказалась вас учить?
— С точки зрения Эйрас, маг не должен вмешиваться в дела обычных смертных. А магия не должна быть одним из инструментов политики. Я этого мнения не разделяю.
— Вашей наставнице не понравилось использование её науки для убийства?
— Всё несколько сложнее. Я не возьмусь утверждать, что вполне понимаю мотивы и устремления столь… необычного существа, как Эйрас сур Тральгим. Я знаю, что она стремится убивать как можно меньше, но она также не является сторонницей ненасилия. Да и вряд ли она, урождённый некромант, способна полностью порвать с путями тьмы. Нет, дело не в убийстве как таковом, дело, скорее, в… долгосрочной стратегии.
— Я не вполне понимаю вас.
— Попробую объяснить проще. Есть мир со своими законами. Смертные, включая обычных магов, используют эти законы. Но настоящие маги, такие, как Эйрас, стоят над миром. По крайней мере, отчасти. Убивать для того, чтобы чего-то добиться, означает отказываться от перспектив ради сиюминутной и конкретной выгоды. В представлении моей бывшей наставницы это — тупик.
— А она высоко себя ценит.
— Цель её жизни — научиться творить миры. Эйрас хочет встать вровень даже не с риллу, а с самим Спящим. Я бы сказала, что ценить себя выше просто невозможно.
— Но ведь по крови она всего лишь человек.
— Посмотрите на меня, ваше величество, — хмыкнула Ниррит. И повела ушами для пущей наглядности — Я - человек? А ведь я — всего лишь ученица Эйрас, успевшая постичь не так уж много и поднявшаяся не особенно высоко. Мне, смешно сказать, всего-то двадцать с небольшим календарных лет. Мне до окончания Академии осталось ещё два с половиной курса!
Мориайх кивнул. И спросил:
— Ты тоже хочешь научиться творить миры?
— Спросите меня лет через десять. Сейчас я не чувствую себя стеснённой, пребывая в Аг-Лиакке и подчиняясь его законам. Но это — сейчас. А в будущем всё может измениться.
— Что ты скажешь теперь? Грозит мне отцовское неодобрение или же…
— Шутки неуместны.
— Тогда считай, что я спросил всерьёз. Тебе понравилась Ниррит?
— Такие, как она, не могут нравиться… или не нравиться.
— Отец, ты меня пугаешь.
— А твоя… подруга тебя не пугает?
— Знаешь, Тхараш дал ей выбор: быть убитой или отойти и позволить убить меня. Она не отошла. Я составляю с ней тандем и знаю, что ей было очень страшно. Ничего подобного она не ожидала, ни малейшей уверенности в победе не испытывала. Но над вопросом, не отдать ли Тхарашу меня, она думала не более двух или трёх мгновений. Ты знаешь, какой выбор она сделала.
— Я спросил не об этом.
— Знаю. Отвечу так: ты, отец, пугаешь меня чаще и сильнее, чем Ниррит. И это не шутка.
Мориайх Энгастийский улыбнулся — мимолётно и немного грустно.
— Верю. И за что же ты ценишь её больше всего? Ну, не считая того факта, что она сочетает способности телохранителя высшего класса с безупречной внешностью.
— Тебя интересует моё мнение о ней как о маге, как о сотруднике или как о женщине?
"Порядок перечисления сам по себе довольно красноречивый", — подумал король.
— Меня, — сказал он, — интересует твоё мнение о Ниррит как о личности.
— А. Тут всё просто. Мне нравятся её целеустремлённость, ум и чуткость.
— Чуткость?
— Как правило, целители — отличные эмпаты. Но она не только эмпат, она… даже не знаю, как объяснить то, что я чувствую.
— Объясни, как умеешь.
— Свинец любит называть своих агентов клинками. И они стараются соответствовать. Я, как ты знаешь, называю своих агентов людьми. И они тоже стараются соответствовать. Для того, чтобы выполнить порученное дело, моим людям поневоле приходится уподобляться холодным и жёстким инструментам. Так вот: Ниррит умеет уподобляться лучше всех. Но и цена подобного уподобления для неё выше, чем для остальных агентов, потому что изначально в ней очень мало отточенной смертоносности.