Падшая
Шрифт:
Блондинка побледнела.
Мужчины на остановке как по команде отвернулись – милые тешатся, кому какое дело?
– Помо-о… – вскрикнула девчонка и захлебнулась болью.
Кулак привычно пробил ей солнечное сплетение – она согнулась вдвое. Не давая упасть, ее тут же подхватил джигит – со стороны выглядело, будто заботливо обнял, а второй, на случай, встал рядом, следя за реакцией окружающих.
Нет причин для волнения: всхлип тонет в вечернем шуме, люди привычно опустили взгляд – опять кавказцы тешатся… Лишь седая цыганка прошипела кривым от ветхости
– Что ж творится-то… Совсем озверели, ироды. Погубят девчушку, сволота, – и истово перекрестилась.
Сложенная вдвое студентка мешком влетела в салон, глухо захлопнулась дверь, меняя ее судьбу навсегда.
Исчез уличный гам, тихо стало вокруг, будто и не произошел только что перелом чьей-то жизни. Лишь старуха, неведомым образом сохранив следы былой красоты, бесстрашно шлепала губами насылая проклятия на иноверцев.
Брюнет буднично сел в машину, второй, оглядываясь по сторонам, наступил в лужу, помянул шайтана и принялся тщательно стряхивать налипшую грязь.
– Эй, уважаемые! Вы забыли про библиотеку, – разорвал вдруг наступившее безмолвие крик.
Через дорогу к Бимеру бежал почерневший от беспрерывного пьянства парень. Может, бомж. В руке он держал небольшую книгу.
– Какую библиотеку? – оторвал глаза от запачканных ботинок джигит. – Слишишь, ти, давай, до свида… кхе-кхе, – неожиданно задохнулся он, схватился за горло и осел.
Зрители не поняли, что произошло.
– Детскую. Я Есенина взял, замечательно пишет. И тебе хорошо зашел, потрясающий автор! – бомж, не останавливаясь, ударил коленом в голову похитителя.
Ударил жутко – насквозь – так не бьют в уличной драке, так убивают.
Раздался треск лопающегося арбуза, голова глухо ударилась о дверь авто, по ногам прокатилась судорога.
Все.
Парень продолжал улыбаться как Гагарин перед поклонницами, не осознавая, что с ним сделают дальше.
Публика обомлела, на случай отодвинулась назад и, ожидая финала, приготовила телефоны.
Show must go on, а как же? Никто и не мешал развитию сюжета.
Наивный блондин сиял на вершине своей славы, не понимая, как короток этот миг.
Он надеялся на свое обаяние, верил, что от его улыбки станет всем светлей, а за поворотом – новый поворот. Он мог возбудиться от короткой юбки и среднего пальца, построить БАМ, по пути домой сорвать цветы с клумбы и заглянуть к соседке. И это за пару часов.
Все его дни состояли из шансов обая и овладе, мне все по, и возможностей набить мо.
Пока не встретятся на пути те, комуможновсе, поставят тебя на место и изменят планы на ближайшие лет пять, а то и навсегда.
И романтик наш спешил, видимо, по своим важным делам – может, украл книжку, да Вальке в общаге подарить хотел, не просто ж так она вчера, перед ним, поправляла прическу?
Но тут, случилось нечто, что изменило судьбу его, и поставило на грань. Ту самую – быть, или?
Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой – и жизнью бы рискнули*
Опухший от водки блондин безрассудно улыбаясь, бережно положил книжку на крышу Бэхи.
Двери машины распахнулись, из них, как из ларца одинаковых с лица, выскочило два молодца с перекошенными от бешенства физиономиями.
– Потанцуем? Вы ведь не какие-нибудь там унылые японцы? Это освобождает нас от церемоний! – широко улыбаясь, защитник шагнул навстречу, пригнулся от летевшего кулака, одновременно ударил ближнего в пах, и, жестко, ребром ладони в горло.
Бородатый неяпонец по инерции пролетел вперед, и рухнул, как подкошенный, не поняв, что произошло и что все планы его, и заботы, уже закончились.
Он катался по грязному асфальту, выпучив глаза, судорожно пытаясь вдохнуть воздух и вытащить обратно сломанный кадык, который теперь, так ему мешал.
– А-а-а, сука, – подскочил второй, пробивая серию ударов.
Любитель Есенина неожиданно легко ушел с линии атаки, подсел, подхватил за колени нападавшего, поднял, перевернул в воздухе, и с силой воткнул его затылком в бордюр.
В напряженной, вечерней тишине неприятно хрустнуло, темная лужица быстро окрасила грязный асфальт, тело несколько раз дернулось, открытые глаза еще удивлялись происшедшему, а зрачки быстро стекленели.
– Минус три… На троих уродов на планете меньше стало. Забавно вам? – повернулся к зрителям книголюб размазывая стекающую из разорванной губы кровь. – Зацепил, подлюка, реакция уже не та. Маришка, ты? – открыл он заднюю дверь. – Нет, опять почудилось, – сконфузился он и добавил: – Выходи, солнышко, эти никому уже больно не сделают, они поломались.
Из машины выбралась заплаканная студентка, оглянулась, не веря в избавление, и толком не понимая что произошло, в панике понеслась стуча копытцами.
Защелкали телефоны, остановилось видео.
Защитник медленно повернулся к зрителям. Его окровавленное лицо освещала улыбка и была она страшной.
Люди отшатнулись.
Он криво ухмыльнулся, поник, взял книжку и понуро побрел прочь.
– Спасибо тебе, добрый человек, ой, спасибо! Вижу, смерти ты ищешь… Не стоит, не зови Госпожу раньше времени, иди, ищи свою Одесситку, – протараторила старая цыганка ему в спину.
Она тревожно оглядывалась по сторонам, будто опасаясь чего-то.
Парень остановился на полушаге, и медленно, как спросонья, обернулся.
– Я не говорил, что она – одесситка. Как вы узна…
– Душа твоя светлая устала, от боли горит, и избавления в безвременье ищет, – оборвала его старуха. – Не нужно. Придет Смертушка вовремя, не опоздает, а торопить Госпожу не стоит – можно и накликать раньше времени. Спас ты сегодня девоньку, мир немножко чище стал, а теперь, беги, сынок, пока менты не приехали, не скрутили и герою-Академику за копейку не сдали: найдут потом тебя по кусочкам, – подтолкнула его она. – Беги, ищи свою Маришку, а я ангелов за вас просить буду, истово крестила она его.