Падшие ангелы Мультиверсума
Шрифт:
– Да?
– Поторопитесь.
Глеба привезли в отель и уложили в одной из комнат пентхауса, зарезервированного для господина Йоши Сакамуро. Рыцарь был все еще без сознания. Ксана весьма качественно обработала его парализатором.
Позже в комнату зашел сам господин директор в сопровождении Икари, Ксаны и тихо гудящего «Автомона». К этому моменту Глеб был способен только на нечленораздельное мычание и не видел ничего, кроме серой мути. Зрительные и речевые центры находились в состоянии стан-шока.
Двигаться Глеб тоже
Икари придвинул директору стул. Сакамуро опустился на него, судорожно цепляясь за свою белую трость.
Ксана выложила на столик-каталку черную бархатную тряпицу, развернула. Хромом, никелем и титаном заблестели многочисленные ножи, крючья, миниатюрные тиски и пилы. Полевой набор инквизитора.
Охотница деловито зарядила ворох разнокалиберных шприцев и разложила их тут же, под рукой. Местные обезболивающие, сильные коагулянты, волеподавители, стимуляторы – все, что могло пригодиться во время допроса.
Никогда не знаешь точно, решит объект потерять сознание, истечь кровью или впасть в кому. Надо быть готовым ко всему.
Ксана всегда предпочитала мысленно говорить именно так – «объект». Это позволяло ей избавиться от ненужной скованности.
Глеб замычал и приоткрыл один глаз. И обнаружил, что отключившая его девица стоит рядом и лепит датчики на его обнаженную грудь.
– Не беспокойся, – промурлыкала Ксана. – Это мониторы состояния. На всякий случай. Ты, конечно, выглядишь крепким парнем, но знаешь, как бывает. Не успеешь начать, а у тебя уже инфаркт или там спазм дыхательных путей. Понимаешь?
Похлопав Глеба по щеке, она шагнула в сторону.
И он увидел старика, цветом кожи и общей неподвижностью похожего на терракотовую фигуру древнего правителя. В вырезе черно-алого халата виднелась невероятно костлявая грудь без единого волоска.
За спиной старика возвышался молодой, аккуратно причесанный японец. В своем однобортном черном костюме он был похож: на доверенного секретаря и могильщика одновременно. Его глаза скрывали огромные прямоугольные очки от солнца.
Скорее всего это были не простые очки. В моде у японских теков были телеприставки с широким набором функций. От приема развлекательных программ до управления интеллектуальным оружием.
Кстати, как тут у них с оружием?
С огромным усилием повернув голову, рыцарь увидел летающего кибера незнакомой ему модели. Между двумя несущими винтами вертикально помещалось компактное тело цилиндрической формы, черное с красной иероглифической надписью. В том, что это боевая машина, а не, скажем, автоматический переводчик, убеждали выдвинутые рыльца иглопушек.
(Глеб был не совсем прав. Использовать «Автомона» в сугубо боевых целях было все равно что проламывать черепа электронным микроскопом. Дорогостоящий и очень сложный в настройке кибер-телохранитель мог выполнять огромное количество заданий. От ведения календаря деловых встреч до чистки костюмов и оказания срочной медицинской помощи. На этом фоне необратимая
Против ожиданий рыцаря заговорил не старик, игравший здесь первую скрипку, а «могильщик» в черном костюме.
– А ведь мы могли и не встретиться, Глеб. Не попади твое лицо в луч прожектора, не узнай я тебя, ты бы так и был брошен в трейлере. И все наши старания пошли бы насмарку.
– Мы знакомы? – ответил Глеб своим традиционным вопросом.
Он видел этого хлыща в первый раз. В Доме его не было среди нападавших.
– Я тебя знаю, Глеб. Или Лейтенант, да? Вернее сказать, я тебя помню. Мне досталось кое-что в наследство от твоего погибшего друга.
– Друга?
Японец кивнул.
– Ты назвал его другом, хотя он даже не помнил твоего имени.
– Георгий?
Идет сутулясь, как будто стесняется своего высокого роста. Руки в карманы, локти растопырены. Смотрит на носки ботинок. Он?
– Георгий? Это вы?
Над опущенным за спину капюшоном копна совершенно седых волос. Говорили, что он поседел еще совсем мальчишкой. За это и прилепилось к нему прозвище.
– Старый?
Обернулся, мазнул взглядом и зашагал прочь, еще сильнее вжимая голову в плечи. Но это лицо, пусть и сильно осунувшееся, изрытое новыми морщинами, нельзя было не узнать. Он!
– Георгий! Стойте!
Пришлось догонять и хватать за рукав. Он с глухой покорностью остановился, стоял все так же опустив голову. Со слипшихся мокрых волос на землю текла вода.
Лейтенант увлек Георгия под навес, удивляясь тому, как покорно он шагает следом. Бывший эколог был одет в невероятную грязно-зеленую робу, увитую сверху дюжиной переплетенных шнурков с нанизанными побрякушками. Что это еще за мода?
– Георгий, вы меня не узнаете?
Он услышал шепот. Едва разобрал его, благодаря своей улучшенной акустике. «Простите».
– Я… извините меня, – сказал Георгий громче, по-прежнему разглядывая землю у себя под ногами. – Видите ли, у меня была… я попал в автокатастрофу.
– Как? Когда?
– Какой сейчас месяц?
– Как это… декабрь, конечно. Шестое декабря, – удивился Лейтенант.
– Значит, это было больше года назад, – он впервые поднял взгляд на собеседника.
Его левый глаз, черный, не мигая застыл в глазнице, слепо уставившись крохотным зрачком. А правый, голубой, наоборот, мигал слишком часто. В его слезящейся глубине застыло мучительно-виноватое выражение.
– С тех пор память меня подводит. Частичная амнезия.
– Вы забыли меня?
– Простите, – сказал еще раз Георгий. – Я ничего не могу сделать. Если бы вы сказали мне свое имя…
«Я надеялся узнать его от тебя», – подумал человек в форме рыцарской бронепехоты с эмблемой Ордена Новых Тамплиеров на рукаве. Ему не надо было объяснять, что такое частичная амнезия. Это он хорошо знал на собственном опыте.
– Называйте меня Глеб, – сказал он, протягивая Георгию руку. – Или Лейтенант. И говорите мне «ты», как раньше. Мы работали вместе. И вы были моим другом.