Падшие наследники
Шрифт:
— А?
— Белль. Кингстон тоже любит Белль. Я никогда раньше не видела, чтобы он так заботился о ребенке. Я думаю, это отчасти потому, что она — продолжение тебя, но также потому, что ему нравится быть рядом с ней. Его лицо светится, когда он говорит о ней.
— Он говорит о моей сестре? Когда? Что он говорит?
Она кивает.
— Каждый раз, когда вы с ней гуляете. Когда я не с вами, ему приходится пересказывать весь день для меня. А ты знаешь, что она иногда пишет ему в FaceTime?
— Что?!
Эйнсли хихикает.
—
— Не стали.
Она делает крестик над сердцем.
— Библия. Я была с ним в домике у бассейна, когда это случилось в первый раз.
Я качаю головой в замешательстве.
— Почему я только сейчас об этом узнаю? И без обид, но почему я узнаю об этом от тебя, а не от него?
— Честно? Я думаю, это потому, что он боится, что ты подумаешь, что он использует ее, чтобы стать ближе к тебе.
Я несколько раз моргаю, не зная, как на это реагировать. Я думала об этом ни раз, по крайней мере, вначале. У Белль нет от меня секретов, но она явно держала это при себе, что говорит мне о том, что она дорожит этими личными разговорами с Кингстоном. Она хочет установить с ним особую связь, потому что тоже любит его.
— И ты не думаете, что это так?
Голова Эйнсли поворачивается влево, затем вправо.
— Вовсе нет. Я думаю, ему просто очень нравится быть рядом с ней. Может быть, Белль напоминает ему о том, какой была жизнь до того, как он стал таким измученным.
Я вытираю уголок глаза.
— Он когда-нибудь перестанет меня удивлять? Кингстон действительно один из хороших парней, не так ли?
Я уже знала, что в Кингстоне есть нечто большее, чем он позволяет видеть большинству людей, но быть рядом с Белль вот так, без скрытых мотивов? Это то, что должен делать тот, кто планирует остаться.
— Так и есть, — подтверждает Эйнсли. — Если только ты не будешь угрожать людям, которых он любит. Не знаю почему, но мне кажется, что мы только мельком увидели, на что способен мой брат, когда он избивал того Лоусона, Жас. Честно говоря, я не могу сказать, как далеко он готов зайти, чтобы причинить кому-то боль, да и, наверное, не хочу знать, если честно, но добро — последнее слово, которым я бы описала его намерения. Кингстон — стопроцентный альфа, когда дело касается его стаи. Если ты посягнешь на его людей, он разорвет тебя в клочья.
Я не сомневаюсь в этом ни на секунду. Вопрос в том, почему меня это так возбуждает? Одна из загадок жизни, я полагаю.
5. Кингстон
— Как прошел ужин? — спрашивает Джон. — Есть прогресс?
— Не так много, как хотелось бы, — признаю я. — Но мне нужно было выбраться оттуда. Мой отец был в редкой форме.
—
Я провел пальцами по волосам.
— Он был гораздо смелее с Жас, чем мне бы хотелось.
— Не могу сказать, что я удивлен после просмотра записей из его офиса. Твой отец кажется более… эмоционально реактивным, чем обычно.
После того, как мы нашли видео с Пейтон и моим отцом в его кабинете, я отправил Джону сообщение с отметкой времени, чтобы он тоже мог посмотреть его.
— Так и есть, и это начинает меня беспокоить. Престон Дэвенпорт не умеет проявлять чувств, и он слишком помешанный на контроле, чтобы позволить другим внешне влиять на него, но с каждым днем это меняется все больше и больше. Вчера вечером мне пришлось вытащить оттуда Жас. Я боялся, что либо она устроит сцену, либо это сделаю я. Его поведение застало нас врасплох.
— Не сомневаюсь.
— Кстати, о том, что меня застали врасплох… на вечеринке мне представился мужчина. Я никогда не видел его раньше, но он сказал, что знает тебя.
— Он назвал меня по имени? — в тоне Джона явно слышится удивление.
Я киваю, вспомнив, что он не может видеть меня по телефону.
— Да, что по понятным причинам мне не понравилось. Он дал мне свою визитную карточку и сказал, что ты за него поручился. Этот парень финансовый аналитик, я полагаю.
— Как зовут этого парня?
Я смотрю вниз на визитку.
— Рэйф Гарсия. Ты его знаешь?
Мой частный детектив не произносит ни слова в течение добрых тридцати секунд.
— Не мог бы ты описать его мне?
— Около тридцати лет, среднего телосложения, каштановые волосы, возможно, латиноамериканец. Голос у него был довольно хриплый.
— Это из-за травмы, полученной на рабочем месте несколько лет назад.
Мои брови приподнимаются.
— Так ты его знаешь?
— Да, я его знаю, — подтверждает Джон.
— Так в чем же его дело? И откуда он знает о нашей ассоциации?
Джон прочищает горло.
— Ну, одно я могу тебе сказать: Рэйф точно не финансовый аналитик, а Гарсия — это псевдоним.
— Как Петерсон, — предполагаю я.
— Точно, — усмехается он.
— Итак, если он не аналитик, почему он им притворяется? Чем он на самом деле занимается?
— Он агент ФБР — мой старый приятель. Если он сказал тебе, что я поручусь за него, значит, он хочет, чтобы ты это знал.
Джон был агентом до того, как стал частным детективом. Я всегда подозревал, что Петерсон — не его настоящая фамилия, но он никогда не подтверждал этого до сих пор. Я мало что знаю о его прошлом, кроме того, что он работал глубоко под прикрытием. Возможно, поэтому он так чертовски хорош в своей работе. Он ушел из бюро после того, как произошла какая-то крупная неприятность, но не мог избавиться от чувства беспокойства. Работа частным детективом позволила ему получить свою дозу, я полагаю.