Падшие в небеса. 1937
Шрифт:
Но когда приходило утро, все вновь возвращалось, и разочарование, усиленное реальной неизбежностью и бесперспективностью грядущих будней, захлестывало его и делало злым и жестоким. Он становился грубым, как сейчас с Лидией. Он понимал, что так нельзя срывать злость тем более на дорогих ему людях, что в принципе никто не виноват в том, что происходит, но тем немее он срывался и ничего не мог с собой поделать.
«Почему я родился именно в этой стране? Может быть, Господь, так испытывает людей, поместив их в эту страну словно кроликов в лабораторию? Может быть, он делает это специально? Может быть это эксперимент? Имея все в конечном итоге не иметь ничего. Богатый и умный народ валяет дурака
– Вилор, что с тобой? Ты меня слышишь? – Лидия трясла его за плечо.
Она испугалась. Он сидел с открытыми глазами и… словно спал. Он был рядом физически, но она чувствовала, он, где-то далеко. Он не с ней! Он в своих мыслях, он словно вышел из тела и гуляет по лабиринту своего сознания. Ей стало страшно, сильно страшно.
– Вилор, перестань меня пугать, слышишь! – вскрикнула Скрябина.
Щукин очнулся, он тяжело дышал, он посмотрел на Лидию смутным взглядом и, махнув рукой, грустно улыбнулся. Она достала бутылку с коньяком из-за бревна и поднесла ему ко рту.
– Вот, сделай пару глотков. Сделай! Легче будет!
Он улыбнулся и оттолкнул бутылку:
– Нет, не буду. Нет. Вот видишь, ты сама меня спаиваешь!
– Нет, ну ты даешь?! Ты меня пугаешь! Пугаешь! Что с тобой происходит? Что?
– Ты же знаешь! – Вилор вновь грустно ухмыльнулся. – Я хочу, чтобы ты приняла решение. Мы должны уехать! Ты должна принять это решение, причем быстро! Нельзя тянуть! Мы должны уехать!
Лидия поморщилась. Она отодвинулась от Вилора и махнула рукой. Ей показалось, что они не одни на этой небольшой полянке у реки. Тишина обманчива. Тишина лишь преддверие чего-то страшного и громкого. Лидия обернулась, она вдруг поймала себя на мысли что боится какого-то невидимого присутствия неизвестного существа. Нет не человека, а именно загадочного существа. Скрябина вздрогнула и осмотрелась вокруг, нет в такой красоте, не может жить зло! Эти сосны они не могу скрывать отрицательную энергию! Ровные стволы, прямая стать и там, вверху словно шапка, словно голова, крона из иголок.
Почему деревья тянутся к свету? Нет конечно ученые доказали почему, и все же как-то странно, деревья тянуться вверх, а там, что там? Там космос, пустота, и даже солнце – это ведь ядерный взрыв, который полыхает много миллиардной температурой триллионы лет, на огромном расстоянии. И радиация, она, как невидимая убийца несется к земле, сметая все вокруг, а деревья они, они все равно тянуться туда. К солнцу! По сути к своему концу!
«Значит и деревья, похоже, тянуться к своей смерти? Странно человек тоже вроде как тянется к своей смерти, он живет, старается, страдает и пытается чего-то достичь. А в итоге он просто тянется
Она посмотрела на реку, быстрое течение словно заставляло воду плясать и кривляться. Вода, то закручивала большие воронки, то умиротворенно выпрямлялась и безропотно бежала вдаль, в неизвестность.
Скрябина вздохнула и тихо сказала:
– Ну, опять ты заладил! Ты давишь на меня! Давишь, а я не могу так. Я не люблю, когда на меня давят! На меня всю жизнь Скрябин давил! Давил и что из этого вышло? Я возненавидела его! Прошу тебя Вилор,… не дави на меня! Дай мне время, такое решение не принимают спонтанно! Я не могу все это сделать быстро! Не могу! Ты же понимаешь, мне трудно так!
– Господи Лидия, что ты говоришь? Чего ты боишься? Что ты теряешь? Тебя держит лишь привычка! Нам надо уехать, потому, как тут все кончено! Тут ничего нет!
– Нет, есть! Есть, тут есть моя и твой жизнь, тут есть мои и твои друзья, тут есть,… наконец вот эта река, вот это лес, ту много чего есть! Неужели ты не замечаешь этого?
– Хм, может, ты скажешь, что тут есть и… Скрябин?
Лидия вскочила с бревна. Она встала, подперев руками бока, она стояла и смотрела сверху вниз, на человека, который был ей дорог. Но тот, все больше и больше становился непредсказуемым и главное агрессивным!
«Вилор! Он такой любимый и нежный, и в тоже время он такой злой и жесткий. Что с ним стало? А может быть это я, я уже действительно переборщила и слишком заигралась в эту любовь и жалость? Нет, нельзя же вот так, взять и все изменить лишь потому, что хочет этот человек? Но значит, если я так думаю, я не доверяю ему, нет, я не просто не доверяю ему, я его начинаю бояться» – с ужасом подумала Скрябина.
– Лидия! Ты стала холодней, я чувствую это! Ты отмалчиваешься, неужели ты так переживаешь за Скрябина? Ну, зачем ты так? Почему ты переживаешь за него? Я же вижу, ты жалеешь Скрябина!
– Прекрати! Прекрати! – прикрикнула Лидия. – Не смей мне об это даже говорить! Не смей! Ты перегибаешь палку Вилор! Перегибаешь! Позволь мне самой разобраться в своих мыслях в отношении этого человека! А давить на меня не надо!
Щукин расхохотался. Он смеялся обреченно и нервно. Он смеялся так, что казалось еще чуть-чуть и, он заплачет, зарыдает, забьется в истерике. Но он сдержался, хотя это было не просто, как почувствовала Лидия.
– Лидия, – немного успокоившись, сказал Вилор. – А если бы вдруг твой Скрябин исчез? Ты бы горевала?
– То есть, как исчез?!!!
– Ну, просто вот так исчезнет и все! Умрет, в конце концов? Люди же могу просто умирать!
– Что ты говоришь?! Вилор?! Ты совсем с ума сошел?! Что ты такое говоришь? Какая-то ерунда!
– Нет, не ерунда, а скажи. Лидия если Скрябин умрет, ты его будешь жалеть?
– Тьфу, слушать противно! Так нельзя Вилор! От ненависти можно оскотиниться! Стать животным! Нельзя так Вилор, нужно быть милосердным…
– Нет, ты не ответила на мой вопрос?! – с металлом в голосе настаивал Щукин.
Лидия посмотрела ему в глаза. Какая-то ярость вперемешку со злобой и испугом. Ее любимый человек показался ей таким чужим и далеким. Она улыбнулась и, присев рядом с ним положила голову на плечо:
– Ну, зачем ты так, Вилор? Зачем ты опять так поступаешь? Как же так можно? Он ведь тоже… человек, тоже человек! Ты пойми он также, как и ты, как и я страдает, ему, так же, как и тебе и мне больно. Он также как ты и я хочет любить и быть любимым, а ты призываешь его совсем растоптать,… в асфальт закатать. Нет, нельзя же так. Милый! Любимый! Не надо быть жестоким! Прошу тебя! Обещаю совсем скоро я уйду от него. Верь мне. И не надо говорить глупостей.