Падший
Шрифт:
— До встречи в порту, господа, — раскланялся с нами Шукур. — Сиятельная госпожа, — поклонился он «Астии». — Отныне и во веки веков я ваш верный слуга. И да пребудут с нами великие боги-хранители…
— Как всё прошло? — спросил я Алину, когда маг спустился по трапу в шлюпку и та отчалила.
— Даже проще, чем думалось. Всё, как ты говорил, — прыснула девушка. — Телёнок телёнком. Только и делал, что пялился на мою грудь. Дай волю, так прямо бы в декольте, наверно, запрыгнул. Три раза пришлось одно и то же рассказывать. Очухался,
— До дела? Это именно то, что я думаю?
— Понятия не имею, о чём ты думаешь, — не приняла мою шутку Алина. — Я лично говорю о том сундучке, в который мы шариков накидали. Как только открыла его, так у этого дурачка один глаз задёргался, словно у эпилептика. У этих магов, ты знаешь, от вида «драконовых слёз» башню срывает мгновенно. А уж когда я ему твой камень Байаль показала… У-у-у! Он даже про прелести этой старой шлюхи забыл… ну, в смысле, Астии. Хотя я, вот не поверишь, трясла ими прямо у него перед носом…
Я молча кивнул. Поверю, и даже очень.
Вообще говоря, это была самая рискованная часть операции. Заставить чужого мага честно поверить в то, что волшебница из исчезнувшего в войне Конклава, на самом деле, жива и везёт в Масалах такое богатство.
Легенду мы разработали максимально приближенную к реальности.
Согласно ей, Астию специально вывели из состава Конклава, чтобы магичка отправилась в Ривию склонять саиров и пери к союзу против иммунного. Миссия удалась, но помощь, увы, опоздала. Империя пала, император погиб, Арладар сгорел в огне адского взрыва.
Высокородная признавать поражение не пожелала. Все силы ривийского флота она предложила бросить на Драаран, и власти Тилланда её предложение приняли. Но для войны с пиратами и связанным с ними иммунным требовалась операционная база. И такой базой, по мнению Астии, мог стать Масалах.
Фиг знает, скушал бы гость эту басню про великую миссию великой волшебницы, если бы «высокородная» не показала ему сундучок с магическими накопителями и камень Байаль, или не скушал, но факт остаётся фактом — Шукур наши россказни слопал и не поперхнулся.
Блеф удался полной мерой. Из пары сотен «драконовых слёз» настоящими были лишь восемь штук. Одну из них Алина презентовала гостю. От такого подарка он, мягко говоря, ошалел. А когда «Астия» ещё и камень Байаль из инкрустированного серебром ящичка вынула (причём, настоящий), из Шукура можно было буквально верёвки вить.
Несчастный рванулся на шлюпке к своему кораблю с такой скоростью, словно у него подгорало в известном месте…
— Капитан, — обратилась Алина к Праштию. — Будьте любезны, разместите господина десятника и его людей рядом с мостиком.
— Сделаю, госпожа! — щёлкнул тот каблуками…
Дождавшись сигнальных флагов на бартах имперцев, Праштий скомандовал: «Следовать курсом за лидером. Дистанция двести аршей».
В нашем сопровождении остался только один имперский корабль. Второй,
Камень Байаль я снова спрятал в пространственном тайнике за грудиной и лишь после этого облегчённо выдохнул. Первый этап операции «Троянская дева» завершился успешно, осталось лишь не налажать в самом Масалахе, и дело, как говорится, в шляпе…
Глава 19
На пути к Масалаху к нам присоединились ещё три имперских судна, пришедшие с севера. В качестве то ли конвоя, то ли почётного сопровождения. Я, как и Праштий с Алиной, склонялся к последнему. Поскольку баллисты на барте, явившемся первым, были зачехлены, а два небольших галеата, отставших от него на пару часов, вообще не имели тяжёлого вооружения и несли на мачтах цветастые флаги, обозначающие, как мне объяснили, что-то вроде российского военно-морского «К салюту и построению по большому сбору готовы».
Оставленные на «Гордости Стаур» десятник Жаст и двое его подчинённых выглядели безмятежными и довольными. Наши парни усадили их прямо под мостиком за «стол» из бочек и досок и напоили до положения риз. Правда, пьяный вусмерть десятник несколько раз порывался вскочить и побежать исполнять распоряжение господина Шукура «охранять прекрасную Астию», но ему быстро совали в руку новую чарку, и Жаст сразу же забывал, что хотел. К концу путешествия всех троих попросту унесли, словно брёвна, в трюм и заперли в кубрике-карцере.
В уютную бухту, прячущуюся за мысом и маяком, мы входили, как на параде. Десятка три кораблей и судов выстроились в две шеренги-колонны, организовав своего рода коридор, по которому двигались мы и сопровождающие. Боновая цепь на входе в масалахскую гавань была опущена. Механизмы, которые её обслуживали, прикрывались со стороны моря скалами, но отлично просматривались от причалов.
«Привычная» магия начинала работать лиг примерно за восемь до Масалаха, поэтому здешние маги чувствовали себя уверенно и комфортно. Контроль прилегающей к крепости акватории (километров на тридцать) давал им ощущение безопасности. То, что противник может использовать хитрость и проникнуть в порт под чужой личиной, им в головы почему-то не приходило.
Наш галеат и тарата мастера Брайса подошли к центральному пирсу с одной стороны и практически одновременно. Пока швартовались, с другой стороны, по левому борту от нас, к длинному молу из камня причалили два галеата имперцев. Два барта из сопровождения подошли ко второму пирсу, по нашему правому борту. Позиция — лучше и не придумаешь. От других кораблей они, по факту, прикрыли нас с обеих сторон.
Едва мы закончили швартоваться и спустили вниз трапы, от берега к нам направилась целая делегация.