Падший
Шрифт:
Михаэль усмехнулся.
– Ты смеешься?! Глупец! Ты даже не представляешь, что дает мне этот Мир. И чтобы не быть голословным, я продемонстрирую тебе свою мощь. Точнее, малую ее толику.
Падший закрыл глаза, не опасаясь нападения. Втянув ноздрями воздух, пропитанный смертью, он замер, погружаясь в свой собственный мир, становясь единым целым с Миром, принявшим его. Казалось, эфир густел, убивая все звуки, и лишь стук сердца Падшего нарушал тишину, отбивая четкий ритм, что достигал его ушей. Михаэль замер в ожидании. Подчиняясь мысленному приказу своего предводителя, все Падшие, как один, сложили крылья и камнем ринулись
Эфир содрогнулся, разбегаясь в разные стороны, сметая и разрывая в клочья парящих в недоумении Ангелов. Мощной волной Серафима Пределов отбросило на несколько десятков шагов, и он впечатался в парапет смотровой площадки, нарушив кладку и выбив несколько камней. Теперь в глазах Ангела поселился СТРАХ.
– Ты спросишь, почему я не сделал этого раньше, не воспользовался своей Силой, позволив гибнуть моим верным братьям?
– прогремел голос Сатаниэля.
– Во мне еще осталась честь, в нас осталась честь! Вам это не присуще. Каждый из них...
Падший неопределенно махнул мечом. Михаэль сглотнул. Со всех сторон к башне приближались оставшиеся в живых ангелы, те, кто бился на смерть, кто пошел за своим Учителем, кто остался ему верен и победил.
– Они дрались за свою жизнь, за свою честь, а за что гибли твои воины? За что ты сейчас лежишь на этих камнях?
– Сатаниэль подошел к поверженному сопернику и наступил ему на горло. С уст Серафима сорвался хрип.
– Твой хозяин послал всех вас на верную гибель. Думаешь, он не знал? Ведь этот мир - творение его рук!
Глаза Михаэля забегали.
– Или...
– Падший осмотрел свое воинство, парящее в небе.
– Или он не знает?
– Он убрал ногу с горла своего брата, прошел на середину площадки и, раскинув руки в стороны, засмеялся.
– Ха-ха-ха!
– смех Сатаниэля громом прозвучал в ушах Ангела.
– Глупец! Какой же ты глупец! Ну, конечно... Он даже не знает, что ты натворил! И кто из нас больший ослушник?!
– глаза Сатаниэля сверкнули.
На серые камни башни один за другим опускались верные Серафимы Темного Мира: Мульцибер, чья перебитая рука была подвязана к торсу, израненный, но готовый сражаться Агарес, Азазель, так и не опустивший черный стяг. Следом за ними площадки коснулись и музы: Ноэль, Телика и Лана. Падшие с презрением взирали на последнего Ангела, в их взгляде не было ненависти. Что можно испытывать к поверженному врагу, который привел на верную гибель тысячи тысяч своих братьев и сестер, лишь для того, чтобы потешить свое самолюбие и унизить других? Только презрение.
– Знаешь, - Сатаниэль развел руками.
– Я поклялся, что сам перережу тебе глотку, но теперь мне даже думать не хочется о том, что мой клинок обагриться твоей лживой кровью!
– Падший сплюнул под ноги.
– Живи, если сможешь, но помни, что внутри тебя всегда будут стучать молоточки, напоминающие тебе, кто ты есть на самом деле: самовлюбленная, никчемная ошибка своего отца.
Сатаниэль повернулся к Михаэлю спиной и улыбнулся своим друзьям. Горячий ветер трепал перепачканные кровью перья их крыльев, развивал волосы, обжигая полученные в бою раны. И в этот миг поверженный Серафим вскочил на ноги и молнией бросился вперед, выставив перед собой клинок, покрытый кровавыми разводами, нацелив его точно в сердце Первого Сына Создателя. Острый взор Падшего уловил отражение своего врага в глазах Мульцибера, стоявшего впереди. Отразив клинок ударом щита, Сатаниэль развернулся и сделал ответный выпад. Его клинок уже был готов вспороть плоть Ангела, как вдруг...
Глава 10.
Время словно застыло.
Острие меча Падшего замерло, едва коснувшись шеи Михаэля. Вспышка ярчайшего света разрезала небо Темного Мира, заставив багровые тучи расступиться. Ступая по невидимым ступеням, по воздуху спускалась одинокая фигура, облаченная в просторный, белый хитон. Босые ноги человека коснулись серых камней башни, и он спустился с парапета. Подойдя к Сатаниэлю, гость опустил рукой его клинок и дотронулся до лба Падшего. Затем его ладонь коснулась Серафима.
– Что же ты наделал?!
– прошептал человек, обращаясь к Михаэлю.
– Разве я напутствовал тебя словами: "Иди и погуби всех братьев и сестер своих"?
Ангел с изумлением смотрел на человека, которого еще мгновение назад тут не было. Он сразу признал в нем Отца своего, обредшего плоть, и рухнул на колени, не смея вымолвить и слова. Тот, кто пошел против Воли Создателя, не имеет права говорить перед ним и достоин самого сурового наказания. Михаэль понимал это. И пример этому стоял сейчас перед ним.
– Зачем ты здесь?
– спросил Падший.
В его глазах не было ни удивления, ни злобы. Он не собирался преклоняться перед тем, кто лишил его всего. Сатаниэль с безразличием смотрел в глаза Отца.
– Я хотел остановить бойню, но не успел. Почти все мои дети пали в этой кровавой резне. Сколько вас осталось?
– голос человека был мягок и спокоен, но еле заметно дрожал.
– Боль и скорбь переполняют мои сердце и душу.
– Боль и скорбь?!
– удивленно переспросил Сатаниэль.
– Ты произнес слова сердце и душа? А где они были, когда ты рушил Атлантэон? Когда по твоему приказу меня распинали в твоих чертогах? Когда гибли дети твои в Гизе и в Вавилоне боль и скорбь не касались тебя? Ответь!
– Падший отшвырнул в сторону оружие.
– Что ты молчишь? Ведь все мы были твоими детьми. Всегда. И вдруг сейчас тебе стало жаль?!
Создатель тяжело вздохнул.
– В это нелегко поверить, но это, действительно, так. Я был слеп и осознал это только сейчас, обретя плоть.
– Он заложил руки за спину и стал медленно прохаживаться по каменному массиву.
– Я понял только сейчас, сколько ошибок я свершил, сколько страдания причинил вам. Когда я обрел плоть, я словно обрел себя, ощутив всю вашу боль. Ведь вы - это часть меня, а я - часть вас самих.
Сатаниэль усмехнулся.
– Сколько же крови пришлось пролить, чтобы сейчас ты повторил те же слова, что когда-то я говорил тебе.
– Прости меня, Люцифер! Я понял только сейчас, что нужно быть живым, нужно быть человеком и уметь прощать. Вы были больше людьми, чем сами смертные, а я этого не видел. Я был слеп, но прозрение настигло меня, и я прошу меня простить.
– Создатель подошел к Михаэлю, стоящему на коленях, и коснулся его головы.
– Я прощаю тебя, Сын Мой. И пусть простят тебя твои братья и сестры, как живые, - Он посмотрел на застывшие фигуры ангелов, - Так и потерявшие крылья на поле брани. И вы меня простите... Что я могу сделать для вас? В моей Воле очень многое.