Паэлья от Синей Бороды

Калинина Наталья Дмитриевна

– Я не могу сюда войти! Муж рядом! – громко зашипела я по-русски кошке. Но зверюшка в ответ лишь нахально мяукнула. Я перевела дыхание, как перед прыжком в воду, и, чувствуя, что мое сердце готово выскочить из груди от страха быть вторично застигнутой на месте преступления, вошла в кабинет. Только выгоню отсюда наглую кошку и вернусь к себе.

– Ну, чего ты от меня хочешь? Зачем привела сюда? – так же шепотом спросила я у зверюшки, которая уже вспрыгнула на стул, где стоял кейс мужа, а на спинке висел пиджак. Видимо, прежде чем отправляться решать важные вопросы со своим гостем, Антонио занес свои вещи в кабинет. Кошка посмотрела на меня разноцветными глазами и принялась обнюхивать кейс.

– Пошли

отсюда! – зашипела я на нее и испуганно покосилась на дверь. В любую секунду сюда может войти Антонио, и что тогда я ему скажу? Что выгоняю из кабинета кошку? Поверит ли он? Мое излишнее любопытство и так уже под подозрением.

– Кис-кис, – позвала я непрошеную гостью, но киска, как-то так неудачно потеревшись о кейс, к моему великому ужасу, с громким стуком уронила его на пол. Содержимое высыпалось, видимо, чемоданчик не был заперт и от удара раскрылся.

– Что ты наделала?! – в ужасе громко зашептала я.

– Мяу-у!

Ну что она еще могла мне ответить? Я бросилась торопливо собирать высыпавшееся обратно в кейс, а кошка тем временем вспрыгнула на стол, оттуда – на шкаф, на котором лежала стопка каких-то то ли журналов, то ли бухгалтерских книг.

– Только попробуй еще что-нибудь рассыпать! – пригрозила я ей. Но в то же мгновение забыла о кошке, потому что, перевернув кейс, увидела выпавший из него пистолет.

– О господи… – прижала я руку ко рту. Оружие всегда внушало мне священный ужас. Зачем пистолет моему мужу? Он кого-то опасается? Или ему, как бизнесмену, просто нужно средство самообороны? На всякий случай… Натянув рукав на ладонь (насмотревшись детективных фильмов, уже знала, что чужое оружие лучше не марать своими отпечатками), я аккуратно взяла пистолет и положила его в кейс. И затем торопливо принялась собирать ручки, карандаши, блокнот, носовой платок.

И ключи.

Мои ключи, которые я якобы потеряла. Сомнений в том, что это были мои ключи, не было: я узнала брелок, который сама же и прицепила, сняв его со связки других, московских.

Антонио меня обманул. Он специально взял у меня ключи, а потом согласился со мной, что я их потеряла. Зачем? Чтобы не выходила из дома, чтобы сидела взаперти. С какой целью? Сейчас нет времени на раздумья, надо возвращаться к себе. Я сунула ключи в карман джинсов, вернула кейс обратно на стул и поднялась на ноги с тем, чтобы уйти из кабинета. Но тут к моим ногам, испугав еще больше, чем пистолет, шмякнулся какой-то пыльный пластиковый пакет. Кошка, о которой я уже успела забыть, опять «похозяйничала».

– Ты! Хулиганка! Просила же тебя больше ничего не трогать!

– Мяв, – бросила она мне презрительно, спрыгнула со шкафа и, невозмутимо задрав хвост, с чувством выполненного долга важно покинула кабинет. Я же, схватив упавший пакет, наполненный какими-то бумажками, похожими на газетные вырезки, сунула его за пазуху и пулей вылетела из кабинета. Потом верну на место, не хочу сейчас рисковать. Кошка предательски убежала из кабинета, лишив тем самым алиби перед мужем на случай, если тот застукает меня на его личной территории.

В своей комнате я, прислонившись спиной к стене, попыталась отдышаться, потому что доза адреналина, полученная в результате такой «кабинетной ревизии» практически под носом у мужа, оказалась слишком большой. А затем присела на диван, отвернувшись от двери, вытащила из-за пазухи пакет и с интересом раскрыла него. Так и есть, какие-то старые газетные и журнальные вырезки. Из любопытства я перебрала их: короткие заметки, которые читать и разбирать времени не было. Так, с ходу, понять, о чем в них говорится, сложно. Тем более что многие статьи были, как я догадалась, на каталонском языке, которого я не знала. Некоторые из статей сопровождались

фотографиями, на коих невольно остановился мой взгляд. В основном это были фотографии молодого, лет тридцати – тридцати пяти, мужчины-испанца довольно привлекательной наружности. На одной фотографии мужчина был вместе с молодой девушкой славянской внешности. Я поднесла эту газетную вырезку ближе к глазам, стараясь получше рассмотреть девушку. Она, как ни странно, кого-то мне напоминала. Качество оставляло желать лучшего, фотография к тому же была черно-белая и очень старая, но профиль девушки был определенно мне очень знаком. И улыбка… Да, я знаю эту улыбку, очень хорошо знаю! Черт возьми, так не бывает, не бывает! Потому что, если бы не дата, стоявшая в колонтитуле вырезки, – восемьдесят шестой год, я бы точно решила, что на этой фотографии – я сама.

– Кариньо! – неожиданно раздался громкий голос мужа, сопровождающийся деликатным стуком в дверь. Я вздрогнула и, вскочив на ноги, сунула пакет с вырезками в свою сумку, которая попалась мне на глаза. И после этого ответила срывающимся голосом:

– Да!

Дверь приоткрылась, и заглянул Антонио.

– Любовь моя, можешь приготовить нам с сеньором Санчесом два кофе с молоком? Я очень тебя прошу. Мы будем в кабинете.

– Да, конечно.

И когда он ушел, отправилась на кухню.

Я подогрела молоко, достала поднос, две кофейные чашки, засыпала кофе в кофеварку… Все это я делала на автомате, мыслями находясь далеко от того, что делаю. Девушка с фотографии… Я прочитала ее имя в заметке – Ирина Дикарева. Так странно, так пугающе на меня похожая. Нет, ни в какое тайное родство с ней я не верю, вряд ли она приходится мне сестрой, тетей или кем там еще. Просто у нас одинаковый типаж внешности. И фотография в газете слишком некачественная для того, чтобы найти «десять отличий». Черно-белый печатный вариант уравнивал нас внешне. Но мне было как-то неприятно от того, что эта девушка, которая сейчас уже должна быть взрослой тетенькой, так на меня похожа. Я подумала о том, что, пожалуй, отправлю Вере эсэмэску с тем, чтобы та поискала в Интернете или еще каких других источниках, кто такая Ирина Дикарева. Может быть, подруге удастся найти какую-то информацию? Сомнительно, потому что и имя не редкое, и фамилия – встречающаяся. Но вдруг повезет? Верка умная, что-нибудь да придумает.

Размышляя о фотографии, я поставила чашки, кофейник, молочник на поднос и отправилась к Антонио.

– …Здесь все правильно? – услышала я голос мужа из кабинета.

– Абсолютно! Сделано чисто, – ответил со смехом сеньор Санчес. – Как всегда! Все подписи.

– Смотри, консул…

Я аккуратно перенесла центр тяжести подноса на одну руку и подняла было другую, чтобы постучаться, как услышала, что разговор зашел обо мне.

– Эта девочка… Как ее, Дача, да? – спросил Санчес. – Она и в самом деле…

– Это уже неважно, – ответил мой муж.

– Я бы выбрал другой способ, кардинальный. Ты знаешь, о чем я.

– Посмотрим, – сухо ответил муж. – Да, ты прав, это была ошибка. Может быть, этой ночью… Не знаю, еще не решил. Нужно подготовить все.

– Ты убьешь ее этим… – засмеялся Санчес.

– Любопытство кошку убило, – сухо ответил мой муж.

А я внутренне сжалась. О чем они?! О чем? Может быть, я плохо поняла? Да нет же, поняла все отлично, этот диалог был слишком короток и сух, не тонул в непонятных мне словах. Речь шла обо мне, точно. «Решить кардинально… Этой ночью…» Я чуть не уронила поднос. Перед глазами четко встала картинка с выпавшим из кейса пистолетом. Муж хочет меня убить? «Любопытство кошку убило». Видимо, своим желанием разгадать тайну дома я расковыряла какой-то нарыв. Выход один – бежать, только бежать. Немедленно.