Пагуба
Шрифт:
— Лучше скажи, где мы можем встретиться в Текане, — стиснув зубы, попросил Лук. — Курант ведь тебе передавая все укрытия? В котором я тебя отыщу?
— А ты хочешь меня отыскать? — вдруг заплакала Нега.
Лук вздохнул, наклонился, осторожно обнял сестру и держал ее в объятиях, пока она не успокоилась.
— Четыре укрытия у Куранта имеются, — наконец смогла говорить Нега. — Мне известно обо всех. Харасу только о двух.
— Мне так вообще ни об одном, — обиженно произнес Лук.
— Глупый, — улыбнулась Нега. — Когда Курант мне рассказывал о них, он все равно что тебе рассказывал. И еще он сказал, что не видит ничего, но зато слышит столько, сколько ни одному зрячему не ведомо. Сказал, что даже сердце у каждого стучит по-разному. А у нас с тобой одинаково.
— Ты уверена? — нахмурился Лук, приложил левую руку к собственной груди, правую протянул к Неге, замер в нерешительности.
— Не бойся. — Она взяла его ладонь, прижала ее ниже раны. — Слышишь?
— Слышу, — прошептал он. — Только не понимаю ничего. Наверное, следовало все-таки Куранту ослепить меня. А почему Харас знал только о двух укрытиях?
Нега нахмурилась:
— Те два укрытия, что Харасу известны, Курант вместе с Харасом и придумывал. Еще два уже только со мной. Курант сказал, что Харас слишком горячий. Слишком, понимаешь, — она закрыла глаза, — ну как котелок, который на солнце стоит. Он нагревается, но никогда не закипит. А Харас кипит. Он сам себя разжигает изнутри. А кто себя изнутри жжет, выгореть может.
— А я разве не жгу себя изнутри? — удивился Лук.
— Ты горишь, но не жжешь, — хмыкнула Нега. — Ярко горишь. Тепло возле тебя. Ты не забывай обо мне. Хорошо?
— Считай, что я ухожу не в Текан, а иду к тебе, сестренка, — серьезно сказал Лук.
— Харас слишком близко принимал то, что он видел, — прикусила губу Нега. — Он хороший парень, но с трещинкой. Разве ты не видел, как горели у него глаза, когда мы были в доме у намешского судьи? Да, у того самого, что ударил Саману хлыстом. А помнишь, как Харас получил жердью по спине от старшины стражи Ламена? Знаешь, почему Курант отказался наказывать того вояку?
— Знаю, — кивнул Лук. — Потому что Харас сам оскорбил стражника. Он нарывался.
— Вот, — пожала плечами Нега и поморщилась от пронзившей ее боли. — Но если все будет хорошо, Харас так и останется хорошим парнем. Но хорошо не будет, и все-таки я молю Пустоту, чтобы и с ним, и с Курантом, и с Саманой все обошлось. Курант рассказал Харасу об укрытии в Намеши и Хурнае. Но в Хурнае их два. Он знает об одном. Еще есть укрытие в Зене. Я расскажу обо всех. И еще. У меня в поясе золотые монеты. И серебро в воротнике жилета. Забери все или почти все, а то я уже замучилась таскать такую тяжесть. Так ты вернее обо мне не забудешь. Ладно, — она засмеялась, — шучу. И еще у меня будет к тебе просьба.
— Да, — наклонился Лук.
— Пожалуйста… — Она положила ему руки на плечи. — Пожалуйста, не называй меня сестренкой. Только по имени. Хорошо?
— Однако я не вовремя? — хмыкнула у полога хижины Хасми, заставив покраснеть Негу. — Собирайся, парень. Подивись, что приготовил для тебя Такш. Интересное суденышко. Он собирался селить в нем пчел, но решил приспособить в качестве лодки. Пожалуй, что лучшего способа добраться до Хапы не будет. Но плыть тебе предстоит долго. Недели две. Если не грести. А грести не удастся, суденышко потайное.
— Я буду грести, — твердо сказал Лук. — Хотя бы ночью.
— Ну смотри. — Хасми растрепала мокрые волосы. — Ты верь Такшу. Он моей крови, моего клана. Пусть только и наполовину. Его отец — выходец из клана Эшар. Мать — некуманза. Он здесь вроде своего, но, боюсь, через недельку-другую нам с Негой тоже придется уходить. Но мы пойдем не торопясь, на кожаной лодке. Не волнуйся, для меня это не первый поход.
— Я помню, как мы мочили ноги, — усмехнулся Лук.
— В хорошем настроении, да с целыми ногами и руками, искупаться в удовольствие, — помрачнела Хасми.
— Так отчего спешить? — не понял Лук.
— Твой нож проснулся, — медленно проговорила Хасми. — Уж не знаю, как тебе это удалось, но разбудил ты его. Или тебя не удивило, что ты отсек тому великану ногу? Я бы даже сказала, что отжег. Это магия. Конечно, не дай тебе Пустота воспользоваться им в Текане, говорят, что храмовники всякую магию чувствуют за десять лиг, но думаю, что вспыхнул он на перевале ярко. Если ты его бросишь в воду Натты, Хозяин Дикого леса воду из реки вычерпает, чтобы добраться до него. Уносить его отсюда надо, не то беду навлечешь и на нас, и на Такша.
— Я не брошу его в воду, — уверенно сказал Лук. — Унесу. Лучше скажи, только Намувай мог передавать и принимать вести от Арнуми? А ты?
— Я — нет, — стиснула губы Хасми. — Да и что я могу ей передать? Поверь, она уже знает о его смерти. Если они были нитью соединены, неужели она не почувствовала, что нить провисла? Это все, что ты хотел спросить?
— Нет. — Лук колебался. — Скажи мне, разве сто с лишним лет назад, когда слуги Пустоты осадили Араи, разве они убивали не всех? Я думал, что никого из клана Крови не осталось.
— Нет. — Голос Хасми стал безжизненным. — Убивали не всех. Впрочем, убивали всех, но не разыскивали всех, кто был в отъезде. Мой прадед сумел бежать. Но потом всем членам клана Крови пришлось уходить в Вольные земли, потому что храмовники объявили нам войну. Они сказали, что Араи виновен в Пагубе, поэтому все члены клана Крови должны быть уничтожены. С тех пор мы изгои.
— Но почему убивали не всех? — не понял Лук.
— Когда мой отец еще был жив, он говорил, что слуги Пустоты знали, кого искать, — прикусила губу Хасми. — Они пришли к воротам Араи и потребовали выдать им дочь урая. Горожане отказались. Они стали сражаться и все погибли. И дочь урая тоже погибла.