Пагуба
Шрифт:
— Но, — Квен позволил себе язвительно улыбнуться, — клан Смерти, клан Хара, невелик. Как быстро закончатся его воины?
— Их хватит, — уверенно сказала Хурта, — либо они будут биться, пока не останется даже детей и старух. Или пока жив иша. С новым ишей договор заключается заново.
— Иша жив и еще крепок, — сказал, подумав о возможной Пагубе, Квен. — Чем я могу помочь, кроме ярлыков?
— Один из нас пойдет в Намешу, — сказала Хурта. — Мы там уже были, он справится. Он будет ждать Кира Харти в намешском укрытии. Надо, чтобы никто нам не мешал. Если кто-то послан проверять дом Куранта в Намеше, он должен вернуться.
— Почему Кир должен оказаться в Намеше? — удивился Квен. — Да, там есть укрытие Куранта, но не так давно он был в Зене. Зачем ему лезть в самый жар? Скорее он отправится в Хурнай!
— Его учил воин клана Смерти, — сказала Хурта.
— Если первый удар был сделан в спину, второй последует в лицо? — зло рассмеялся Квен. — Если первый удар был нанесен справа, второй слева?
— Никто не должен угадать, как будет нанесен удар, — не согласилась Хурта. — Но если воин Смерти где-то оставляет следы, его следует искать в противоположном направлении.
— Почему я должен вам верить? — нахмурился Квен. — У меня достаточно и своих умников!
Хурта переглянулась со спутниками, которые так и не проронили ни слова, и позволила себе улыбнуться.
— Мы в Хилане уже третий день, — проговорила она. — И вошли бы в город и вышли бы из него тогда, когда захотели, даже если бы он находился в осаде. Нам уже известно многое из того, о чем ты, воевода, не счел нужным нам рассказать. И о том, что должно храниться в тайне. К примеру, о том, что тебе известны два укрытия Куранта, о том, что названый брат Кира Харас вместе с дочерью кузнеца отправлен в Хурнай. Ты о многом умолчал, воевода. И начиная не с того ярмарочного дня, когда черный сиун подставил меч под удар Кира Харти, известному многим зевакам под именем Лук, Луккай, Белый, и не с того дня, когда старшина ловчих решил, судя по всему, присвоить необычный меч, выполненный никак не по его заказу. Ты искал знатную и богатую женщину, которая заказывала тот меч? Женщину, которой служит черный сиун? Женщину, которая владела тем самым злосчастным тавром либо передала его сиуну? А ведь кузнец за год работы успел разболтать о странной заказчице, говорят о ней в городе, говорят. Ты не все рассказал, Квен. И не с того дня, когда ты, Квен, еще не будучи воеводой, резал уши Сакува, не затрудняясь прикончить тех, кто еще жив. И не с того дня, когда по твоему приказу, Квен, были убиты лучшие воины гвардии иши, убиты в спину, все пятьдесят человек, все, кто был в гвардии из клана Сакува. Нет, нам известно уже и другое. К примеру, почему иша приказал уничтожать клан Сакува.
— Почему же? — хрипло спросил Квен.
— Ты знаешь, что всякий сиун приставлен не к городу, не к клану, а к какому-то человеку? — спросила Хурта.
— Есть такое мнение, — процедил сквозь зубы Квен. — Но никто не вправе искать этих людей. Никто не вправе заниматься сиунами. Это дело Пустоты!
— Однако это не мешает смотрителям отмечать происходящее, — заметила Хурта. — В том числе и то, что сиун Сакува потерял своего подопечного. И то, что сиун Сакува прилепился на время к дочери урая. Ненадолго. До того, как она родила ребенка. После этого он показывался возле ребенка. Словно пытался распробовать его. До тех пор, пока поблизости не был замечен черный сиун. Равновесие нарушилось, Квен. Сиуны не должны смешиваться друг с другом. Об этом написано в главной книге Храма Пустоты в Хилане.
— Смотритель знает, что вы заглядывали в книгу? — спросил Квен.
— Нет, — покачала головой Хурта. — Он сам в нее не заглядывал. Он начал новую.
— А как он узнал… — воскликнул Квен, но тут же справился с собой. — Значит, я должен всего лишь не мешать вам? Все остальное вы сделаете сами? Тогда почему вы рассказываете мне все это? Зачем мне лишние слова?
— Потому что нас и в самом деле мало, — улыбнулась Хурта. — И с каждой Пагубой становится меньше. Граница Салпы слишком близко от нас, воевода. Поэтому сегодня мы хотим, чтобы Кир Харти был убит, даже если он будет убит не нами. Поэтому ты должен знать то, что услышал. Но мы сделаем свою работу.
— И если кто-то из вас погибнет… — прищурился Квен.
— Если кто-то из нас погибнет, воевода, — Хурта говорила спокойно, но каждое ее слово било воеводу в сердце, — тогда работу выполнит другой. Но если погибнет хоть кто-то, я бы на твоем месте, воевода, обратилась к хорошему лекарю. Говорят, что есть такие, которые могут избавить от боли, чтобы, к примеру, безболезненно отрезать уши. Мы вернемся с головой Кира Харти. Если мы не вернемся, значит, мертвы.
Они поднялись и вышли. Воевода захрипел от ненависти, разбил о стену зала кувшин с вином, которого не успел предложить воинам Хара, крикнул стражу, но убийцы исчезли. И именно это его странным образом успокоило. Через час он приказал приготовить ярлыки для воинов клана Смерти. Жаль только, что спокойствие воеводы длилось недолго. Только один день, пока на ярмарочной площади не появился первый ловчий Пустоты.
— Ваппиджа! — заорал он, остановив страшного коня возле четырех столбов с трупами. Его крик был громче, чем трубы всех глашатаев иши. И так полупустая площадь обезлюдела мгновенно, продавцы рыбных рядов у пристани скатились с откоса к воде, а ловчий Пустоты, который даже издали казался огромным, слез с коня, сел в площадную пыль и как будто заснул. Его конь всхрапнул и лег рядом. И тоже превратился в неподвижную глыбу плоти. Тогда-то Квен, который услышал этот вопль даже в своем доме, отправился на стену, и выслушал сбивчивый доклад старшины проездной башни о странном госте, и бормотал то, что пронзило его нутро: «Пагуба никогда не кончалась. Она есть. И она будет. Говорить, что ее нет, все равно что говорить, что не стучит сердце в перерывах между ударами. Убивать, чтобы спастись от Пагубы, — это то же самое, что прореживать лес, перед тем как вывести его под корень».
Теперь же воевода стоял и смотрел на строящийся помост между столбами, смрад от трупов на которых доносился уже и до стены, на оцепеневшего Ваппиджу, на клетку с приманкой для Кира Харти и вспоминал тот недавний день, когда ловчий Пустоты только уселся напротив хиланских ворот. Плотников, которые обустраивали место казни для последнего из Сакува, вид замершего гиганта вводил в дрожь, не сразу они привыкли к такому соседству, как не сразу привыкли и к трупам, и к танцующему по ночам вокруг столбов Сивату, но Квен не мог привыкнуть к этому зрелищу до сих пор. А в тот день, когда великан только занял свое место на площади, ему пришлось увидеть кое-что еще.
Сначала стража доложила, что к нему идет Данкуй.
Квен не стал спускаться со стены. Старшина тайной службы кашлянул у него за спиной, а когда Квен обернулся, осветился всегдашней улыбкой.
— У нас все получится, дорогой Квен. Хотя если бы и не получилось, я бы не стал слишком уж расстраиваться. Все-таки ты не иша, чего тебе бояться Пагубы? Многие воеводы переживали ее, тем более кто, как не ты, служил Пустоте, отдавая всего себя нелегкому делу убийства отступников и отрезанию их ушей.
Квен сложил руки на груди.
— Ладно, — хихикнул Данкуй. — По крайней мере, вы с Далугаешем можете больше не бояться этого мальчишки. Видишь, какой страж у нас образовался? Думаю, скоро появятся еще двое, но вряд ли они здесь задержатся. Надо, надо наводить порядок в Текане, и не только с этим озорником. А ведь я с радостной новостью, с радостной, хотя Мелит, наверное, уже рассказал тебе все. Да, есть ниточки, дергая за которые, можно получить вести уж вовсе из дальних мест. А уж как приятно, когда вести оказываются точными. Гость к нам пожаловал, дорогой Квен, сам Хозяин леса. Да, есть такой, не из сказки. Да не один, а с подарком. Пленников привез он нам из лесу. У пристани сейчас две его ладьи. Лодочки хорошие, пусть и небольшие, но не в размерах дело. Мне его встретить или сам отправишься? Он вроде этого. — Данкуй кивнул на Ваппиджу. — Только пострашнее будет. И имя у него чуть длиннее. Хаппараиджа его зовут. И охранники у него такие, что наши ловчие, дорогой Квен, сидят под их охраной, как мыши под котелком.