Паинька и Пай
Шрифт:
Лимми говорила отрывочными фразами. Заметно было, что она старается не вовлекаться, не скатываться в переживания. Сообщала лишь факты. Но Пай осознавал, сколько слез и печали скрывалось за каждым словом.
— Меня стали запирать на ночь. Притворство Васильки закончилось. Она кричала, чтобы я тебя забыла, потому что ты ищешь себе новую пару. Что я неблагодарная, раз не хочу заняться делом. А я, наконец, поняла, почему вся группа мне завидовала. Они сами мне признались. Я была порченый товар. Псовая самка. С опытом секса. Меня не брали на закрытые вечеринки, где нужны были новички. Но сок делал свое дело. Я разучилась обращаться, ведь рядом псов не было. И однажды Василька притащила меня в закрытый клуб и вытолкнула на сцену. Велела
Ладошки на лице Пая подрагивали, но Пай не шевелился. Теперь он боялся спугнуть Лимми, отвлечь неловким движением или звуком. Другого случая для откровенности могло не представиться.
— Я стала зарабатывать в этом клубе немного монет. Там меня и нашли Арес и Джакси. Они приглашали меня к себе для приватных танцев. Возбуждались, кидались друг на друга, а я шарилась по их дому, искала и забирала монеты. Мне не было стыдно. Я понимала, что однажды им не хватит танца и они захотят меня вовлечь в их игры. Они терлись вокруг меня как похотливые кошки. Я жила в школе, хотя могла бы снять квартиру. Но это были затраты, а я копила на переход. Мы все копили. Только у многих не было безопасного места, не было обеспеченных родителей и мужей. Я была единственная, кто мог надеяться, что меня ждут. Я верила, что ты меня не забыл. Без этого переход пройти очень трудно. Арес купил мне колье из драгоценных камней и я поняла, что все. Больше ждать нельзя. Ребята отдали мне свои сбережения, чтобы хотя бы я сбежала. Но Василька караулила, влетела за мной в переход, сбивала с мыслей, кричала про тебя гадости. Если бы ты меня не ждал, не залаял, не схватил за руку, я бы потеряла намерение, заблудилась. Василька утащила бы меня обратно. Ты меня спас, Пай.
Лимми замолчала. Пай взял ее ладошки в свои руки, поцеловал, сожалея, что всего лишь выбросил в окно Ареса и выгнал Джакси. По лицу Лимми бежали слезы.
— Ты понимаешь, что я должна вытащить их? А я не знаю как. Для этого мне нужно Заречье. Чтобы они могли здесь жить, найти мужей и жен, стать счастливыми.
— Я понял, — Пай взял Лимми на руки, отнес в постель, раздел, закутал в одеяло. — Ты невероятная, Лимли. Мы вместе придумаем, как быть. Не плачь, моя девочка.
Под утро Паю приснилось, что он снова в приюте. Кто-то прыгал на его животе, дергал за уши и давил на нос. И смеялся, по-детски, заливисто. Лимми. В груди защекотало от счастья. Одним движением Пай подмял под себя разрушительницу снов. Прикусил за холку.
— Это кто тут такая веселая?
— Это я, твоя голодная жена, — Лимми барахталась и вопила. — Я не хочу местную еду, давай скорей найдем место и вернемся во дворец.
— Ну, понятно, купил тебя дворец с потрохами одной мороженкой, — Пай подшучивал над Лимми, хотя сам тоже хотел быстрее вернуться.
Полночи он размышлял, сопоставлял факты, какие-то концы сошлись, но и новые белые пятна появились. Пай с младенчества вел простую жизнь: не задумывался о чужих судьбах, мстил, если кто-то ломал его планы, помогал, если видел выгоду. По большому счету, он плевал на всех, брал, что хотел, когда вошел в силу. Он и Лимми хотел взять, как понравившуюся вещь. Но только в первую секунду. Во вторую секунду Пай осознал, что сам готов все отдать за робкую улыбку, неумелый поцелуй, влюбленные глаза.
Воспринимать боль жены как свою стало нормой. Если бы мог, Пай забрал бы всю, без остатка. Собирался отблагодарить неизвестных ребят, которые сохранили для него Лимми. Вытащить их, помочь устроиться на новом месте. Никакой выгоды ему сейчас в этом не было. Но Лимми разбудила в нем другую суть. Теперь Паю хотелось не просто счастья для Лимми и себя, но и счастья для всех, кто их окружает. Чтобы взгляд Лимми не туманился, глядя вокруг. Для неведомых отражей, для Ульи и других, кто рос вместе с ним, мечтая укусить мир побольнее — для всех хотел счастья.
Лимми расшалилась, прыгала вокруг Пая и корчила смешные рожи. Груз переживаний, который мучил ее, был сброшен. Пай все знает, он все решит. За них обоих. Лимми не сомневалась, что их будущее подвластно Паю. Там, у отражей, она отчетливо поняла, как ей повезло встретить такого мужа. Как жадно ее слушали ребята, когда она рассказывала про их встречу, поединки, первую ночь. Как бесилась Василька, что Лимми, деревенскую девчонку, Пай любит со всеми ее ревнивыми капризами.
Они вышли из гостиницы, осмотрели центральную площадь, Ратушу, заглянули в скудные магазины, побродили по заброшенным улочкам. Пустующие, давно разграбленные дома удручали, но Лимми, казалось, видела на их месте что-то другое. Прикидывала, сравнивала. Пай не мешал, ему тоже было о чем подумать. Как ни крути, Лимми прошла его сиротский путь, пусть ускоренно. Танцевала, нуждалась, сбежала. А значит, надо предупреждать потенциальных мужей и жен отражей, как все хитро устроено. Что они берут в пару зеркало, уязвимое, доверчивое и надежное.
Они впервые гуляли открыто, это было непривычно и немного нервно. Прохожие пялились на них. Для утреннего времени прохожих было подозрительно много. Наверно, Улья уже всем растрезвонила, что у Заречья скоро появится хозяин. Разглядывали, конечно, больше Лимми. Пристально, оценивающе, восторженно. Пай их понимал, он сам от жены не мог взгляд оторвать. Красивая и загадочная Лимана. После возвращения она окончательно перестала походить на робкую девчонку.
— Вот здесь, — Лимми ткнула пальцем в сторону пустыря, заросшего травой по пояс. Остатки торговых рядов, развалины складов — когда-то здесь шумел рынок. — Река рядом. Вид замечательный. Пять подземных выходов. Проверим потом, куда ведут.
— Надеюсь, нашему дворцу понравится, — Пай радовался, что их жизнь обретает ясность и перспективы.
Лимми выбрала удачное место, желала порадовать родителей — через реку напротив была Сосновая провинция. Пай пока не забыл, что Магда сговорилась за его спиной с Василькой. Не простил. И не собирался отпускать Лимми от себя. А еще он обязательно при случае расскажет ей, что она отправила дочь на потеху развратникам. Это было жестоко, но Пай не воспитывался на шелковых простынях.
— Все, решено? Домой? — Лимми бежала к нужному подземному ходу и оглядывалась.
— Домой, домой, — Пай догнал Лимми, развернул к ходу, закрывая собой улицу. Ни к чему Лимми видеть, что по улице идет один из ее братьев. К вечеру Рекс будет знать, что Лимми вернулась. Надо спешить, Паю еще нужно успеть договориться с дворцом.
Дворец времени не терял, подготовился к переезду по-своему. Кроме малой столовой все было закрыто дымкой. Лимми огорчилась, завопила про свои шарики, разволновалась, не могла объяснить толком, где находится новое место.
— Пай, скажи ему, пусть откроет кабинет, там карта есть.
— Лимми, иди поешь. Мы без тебя разберемся.
— Я быстро, Пай.
Кабинет открылся и Пай сел в полюбившееся кресло. Еще раз попросил никого не впускать. Нарисовал схему, где должен встать дворец. Положил рядом стопку листков для ответов. И, наконец, спросил главное.
— Ты один сейчас в стране? — у Пая возник план действий, в котором дворец был равным игроком.
— Один, — появилось на листке.
— А твои сородичи? Где они?
— За гранью, давно.
— Из-за неумения отражей любить?