Пака. Книга сапфировая
Шрифт:
Кстати, а моем адском плане… Он бы и не созрел в моей безумной голове, но после заявления Кочерыжки об инстинктах, я подумала, что все может случиться. Я не разобью ему сердце, если стану чьей-то тантум, просто потому, что ему не нужна моя любовь. Но, вот секс, очень даже возможен.
Думайте обо мне все, что угодно, но меня к нему тянет! Я ничего, ну ничегошеньки не могу с этим поделать! Я его люблю… И пусть, хотя бы на несколько дней, он будет моим. До Пенни-Сток. А потом…я забьюсь в старый кабинет моего па и стану там рыдать. Но, рыдать я буду от счастливых воспоминаний! А не от профуканных возможностей!
— Пакита, alma mia, ты куда-то исчезаешь. Вернись и я все прощу, — Стива отложил гитару и поглядывал на меня (задумчивую) с заботой и волнением.
Не смотри так, гадский, бездушный майор!
— Радуйся, что я молчу и не «выношу тебе мозг», с твоих же слов, — смотрела я на небо, черное и звездное, не на него!
— Там все уже вынесено. Я ничем не рискую, paloma. Можешь пищать, сколько угодно. Да, сейчас ночь и мое время орать, но я не против, пропустить тебя без очереди, — вот добряк-то!
— Кочерыжка, скажи мне, что тебе обещали за мое спасение?
Он задумался, но ответил.
— Клан, Алена. Когда ты будешь дома, я стану дель Торе-Пачего. Без клана я ничто. Суперарэ со слабым даром.
— Понимаю. А что потом? Станешь сильным, хотя ты и сам по себе, без Пачего, неплохо справляешься. А дальше? Планы?
— С какой целью интересуешься?
— Мне интересно! Уж и спросить нельзя! — я надулась!
Почему бы просто не ответить? Откуда эта вечная подозрительность? Хотя… понятно, откуда. С улицы.
— Ну…скажем так, у меня будет больше шансов для получения вкусной еды и особи для размножения станут понаряднее.
— Вот, дурак, — я встала и пошла в каюту.
Стива меня нагнал и развернул к себе.
— Постой. Я пошутил. Тупо, — а взгляд и, правда, покаянный.
— Ты сказал, что веришь мне, но никогда не говоришь правды. Стива, я не враг тебе. Может, я напридумывала? Может, мне просто показалось, что мы близки и похожи? Ты все время меня отталкиваешь. Не хочешь человеческих отношений, не нужно было меня приручать. Не нужно было говорить, какая я славная и замечательная. Я не знаю, как реагировать. Когда я пытаюсь узнать тебя лучше, ты закрываешься. Когда я держу дистанцию, ты меня не отпускаешь!!! Бесит! — я кричала, не имея сил сдержать себя и свою обиду, свои чувства, свою боль от его НЕлюбви.
Я уперлась руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но не смогла. Вот, медведь!
— Алена, серьезно??!!! Близки??!!! Принцесса и солдат?!! Как ты себе это представляешь? Добрая Пака будет писать мне открытки ко Дню рождения и присылать подарки почтой?!! А я стану с благодарностью хранить все это в шкатулке для особо важных вещей, чтобы потом хвастаться девкам в пабе? Вот, смотрите, сама дочь премьера помнит, как меня зовут! — он заполыхал огнем…и пурпуром!!!!
— Вот значит, как ты думаешь?! Отпусти меня! Немедленно! Чего смотришь, солдат? Отпусти принцессу и больше не трогай никогда! Не по Сеньке шапка! — он выпустил…но глаза его стали…
Боже мой, за что ты меня умом обделил?
Я убежала в каюту и рухнула в постель. Плакала долго и со вкусом, выгоняя со слезами боль и отчаяние. Потом уснула.
Утро было мрачным. Нет, солнце было на месте, море сверкало. Свежий (в кои-то веки) ветерок, добавлял радости Миру, но не мне.
Не могу я так!
Умылась, причесалась, оделась и полетела к Стиве, дура влюбленная!
Он был у себя в штурвальной, сидел в кресле и смотрел вперед. Обиделся.
— Стива, прости, — это все, что я смогла выдать.
Он даже не обернулся, балбес! Я кинулась к нему, обняла крепко, и слова посыпались из меня, словно горох.
— Я не принцесса! Никогда не была и не буду ею! Ну, посмотри на меня? Я же Пака. Во мне принцесса не выживет! Я даже улыбаться специально не умею! Спроси у кого хочешь, и каждый, кто меня знает, ответит, что я жуткая Пака! Ты и сам знаешь! Это все только в твоей голове бритой! Солдафон ты, мороженый!
Он посидел, посидел и сам обнял меня, да еще как! Ох, спасибо тебе, Небо, что сжалилось надо мной, и Кочерыжка перестал обижаться!
— Если я перестану брить голову, стану кудрявым. Форменный берет не налезет, — вот и кто он после такого заявления?
Хотя, может это начало его откровенности? Подействовала моя истерика?
— Серьезно??? Кудряшки??? — я отцепилась от Стивы и оглядела его, представляя кудрявую макушку.
Ну…прошу прощения, засмеялась я. И хохотала от души! Реально, психическая. Правда, Стива и сам удивил меня своим громким смехом. Йеееееес, два психа, яхта, море…. Замкнутый круг. Никаких шансов на спасение или, хотя бы, лекарства.
— Да, Алена, кудряшки. Это секрет, заметь, страшный! Ляпнешь- всем расскажу про влюбленную рыбу! — Стива поднялся из кресла и навис надо мной.
Какой огромный, вау…. Так, подбери слюни, Пака, и запускай адский план!
— Никому, честное пачеговское, — я подошла к нему совсем близко, подняла голову и посмотрела ему в глаза, прямо, открыто, не опасаясь, что заметит он в моем взоре горячий интерес и обожание.
Стиву проняло. Кто бы мог подумать? Брови съехались, глаза засверкали (снова пурпур!) и сам он весь подобрался, напрягся и подался мне навстречу.
Я не иначе как чудом сдержалась, чтобы не кинуться его целовать. А может, нужно было? А вдруг получилось бы и мы…э… Чёрт. Упустила момент, потому, что Стива заговорил.
— Amado, я говорил тебе, не смотри так на незнакомых мужиков, — ага, проняло!
— Это ты незнакомый? Пф… Я о кудряшках твоих знаю. Ты держал меня за руку всю ночь, сидя рядом. Ты обнимал меня. Даже на коленки к себе пустил. Я знаю, как ты ешь. Видела, как ты спишь. Ты меня лапал, и даже слизывал ягодный сок с моих губ, — а как тебе это, Кочерыжка?