Палач Иллюзии 1
Шрифт:
Вот прямо сейчас, в данную секунду.
Она. Меня. Целует.
Голова кружилась, кровь ощутимо танцевала, порхая по венам; ноги стали ватными, в грудной клетке и ниже – теплое статическое ощущение хмельной ломоты, снимавшее скованную напряженность мышц. Я невольник, покорно ведомый чувством безграничной эйфории; незрячий, полностью подчинившийся женщине, которая повелительно и бескомпромиссно обуздала мои эмоциональные порывы противостоять кардинальным переменам; я, освободившийся от предрассудков, коими был переполнен до того момента, беззаботно и счастливо парил в невесомости, сняв блокировку
В то утро я познал подлинную сладость поцелуя неподдельной и нетленной взаимности – особенное чувство, мягкое и волнующее, которое прежде не испытывал. Причем, не могу припомнить, чтобы кто-то целовал меня когда-либо даже без чувств, но хотя бы по своему волеизъявлению, а не потому, что я заставил.
Катя оказалась первопроходцем в этом плане. Я, конечно же, в то утро растаял перед ней дребезжащей лужицей, напрочь позабыв, зачем заходил, и что самолет одного меня ждать не будет.
Как помню, весь тот день провел на голодняках, так как поесть не представилось возможности, зато в прекрасном расположении духа и с желанием поскорее возвратиться домой. Наивный, весь день думал, что вечером мне обязательно перепадет «сладенького».
После того чудесного поцелуя, я нарочно заходил в спальню, когда начинались новости, и лишь с одной чашкой кофе, а Катя, хоть и разгадала мой тайный умысел через пару-тройку таких попыток выклянчить «безешку», неизменно подскакивала с кровати, не успевал и порог переступить, затем с хитрющим, но счастливым выражением лица отбирала у меня чашку и убегала к тумбочке. После того, как оставляла чашку там, Катя возвращалась и в прыжке дарила мне неуклюжий поцелуй в знак благодарности за очередное романтическое утро и неизменный кофе в постель – элементарный милый жест, выражающий мои чувства к ней.
Когда в щеку целовала, когда в нос, когда в глаз, и даже пару раз после «того утра» в губы попадала, но то и поцелуем назвать было трудно: сухо чмокала, не давая мне свободы разгуляться даже здесь. Внутрь меня не пускала, обнимать не давалась – клюнула не целясь и умчалась кофе хлебать под любимую передачу.
Вот так у нас начиналось утро, по обыкновению.
И именно так, заботой и любовью, которая кроется в мелочах, я вывел Катю из депрессивного психоза общей продолжительностью более пяти лет, который одолевал ее до меня, который чуть не добил ее при мне, и с которым мы слаженно боролись, в итоге одержав заслуженную и выстраданную победу, но не до конца.
Не желает ломаться в Кате ее непреодолимый внутренний барьер, из-за которого она не подпускает меня близко. Вот как раз эту «стену китайскую» пора сносить без потенциала обратного возведения, но так сносить, чтоб сама Катя давления не испытывала.
Для меня это сложное, кропотливое
…Но именно сегодня происходит явно что-то не то.
Возможно, Катя проснулась раньше, чем сработал таймер, и, проглядев новости в интернете, уже чем-то грузится…
Катя продолжала делать вид, что не замечает меня. Даже на кофе с кардамоном не позарилась.
Мне же стоит на время завязать с кардамоном, пока на сторону мотаться не начал от переизбытка нерастраченного влечения. Я ведь верный, преданный однолюб. Кроме Кати, никто не нужен и даром, а Катю не уломать совсем.
Этот кардамон реально действует на меня, как возбудитель.
Либо это все Катя и ее женские чары, сделавшие из меня безумца, а кардамон тут не причём?
Неужто, у Кати изменились вкусовые предпочтения?
Либо нос заложен, запаха не чует?
Вчера был прохладный и ветреный вечер, могла и подзастыть слегка.
Что ж не так с ней сегодня?
Я, томившись в ожидании увидеть Катины глаза, обращенные на меня, а не на ведущего телепередачи, размышлял, как предстоит изгаляться сегодня, унизительным образом выпрашивая у жены мизерную толику любви и ласки, которую давно заслужил, но ввиду кучи обстоятельств не получал.
А лучше бы дала не поцелуй – а голого секса без прелюдий и комплиментов с признаниями и прочей сентиментальной лабуды, которую мой разум так и не освоил надлежаще.
В общем-то, я и есть тот старый солдат, который не знает слов любви, и ломать себя еще и в этом – только бесчеститься напрасно. Катя и без повторений знает, что люблю ее. Если разлюблю – дам ей знать обязательно. Я человек прямой, и таких вещей утаивать не стану. Но и культ поклонения развивать, каждый час в любви признаваться… Превращаясь в слабохарактерного подкаблучника, ползать у Кати в ногах, дабы она эти ноги раздвинула по своей воле – считаю последним делом, на которое никогда не решусь. Быстрее коленные чашечки себе прострелю, чем опущусь до такой низости.
…Продолжая изучать ее, заключил.
Нет. Это не насморк.
Катя нарочно меня не замечает.
Сегодня, как погляжу, не то утро, чтобы поцелуями разбрасываться. Я в чем-то провинился, сам того не подозревая. Или у Кати опять месячные. Которые, к слову сказать, зачастили в последнее время.
– Солнце, доброе утро. – решил первый о себе напомнить, раз Катя по каким-то причинам традициям не следует. – Я кофе принес.
Катя не то, что не ответила – она даже не взглянула в мою сторону. Проигнорировала и меня, и ядреный кофейный аромат, молниеносно распространившийся по комнате с моим появлением.
Катя собиралась на встречу с подругой, которая должна была прилететь сегодня. Но, видимо, услышав знакомые имена, застыла как вкопанная.
Катя стояла боком ко мне, в новом комплекте нижнего белья в тропический цветочек, и, удерживая перед собой узкие, голубые, со стразами, джинсы, которые мечтаю порубить топором, продолжала таращиться в экран.
А я, пользуясь моментом, взялся таращиться на Катю оголодавшими глазами бирюка, в которых невольно, но очень даже настойчиво разгоралась страсть и похоть.