Палач, сын палача
Шрифт:
Миллер подошел к стене, возле которой сидели и стояли отловленные для проверки женщины.
Михель Мегерер тут же подался вперед, приказывая стражникам отпускать мужчин и мальчиков, которых согнали к церкви, подальше от связанных женщин. Кто-то ругался, кто-то умолял стражников позволить вывести с рынка малолетнюю дочь, кто-то тут же совал служивым горсть монет, мол, только выпустите.
С тяжелым сердцем Миллер подошел к ожидающим самого страшного женщинам, среди которых он сразу же углядел зеленщицу, у которой обычно отоваривалась жена, и тут же отвернулся от нее, опасаясь, как бы та не бросилась к нему с мольбами и просьбами. Произойди подобное, и Миллер был бы просто обязан послать зеленщицу в тюрьму.
Не привыкший к спешке, на этот раз Петер понимал, что действовать придется быстро и четко, поэтому он подошел к первой попавшейся бабе и, глядя в ее наполненные ужасом голубые глаза, вынул из футляра иголку и, нацелившись на крупное родимое пятно на шее, слегка проткнул его.
Лицо женщины исказилось гримасой боли. Благожелательно кивнув ей, Миллер заглянул ей за ворот, выискивая другие опасные пятна, и, проткнув еще одно, велел стражникам отпустить бабу. Писарь прилежно зафиксировал ее имя и адрес с тем, чтобы после выдать ей сертификат о прохождении проверки. Этот документ придумал сам верховный судья и гроссмейстер ордена Справедливости и Милосердия господин фон Канн, и он был одобрен самим бургомистром. Так что Миллер ничем не рисковал.
Проверив еще пару перепуганных насмерть женщин и не найдя на них никаких чертовых меток, Миллер заметил среди сидящих на земле горожанок жену судебного исполнителя Бэка и, подойдя к ней, подал ей руку, помогая подняться.
– Неужели вам, дорогая фрау Магдалина, муж не сказал, где будет проходить рейд? – с легким укором прошептал Миллер. – Вроде взрослый человек, должен соображать.
– Простите меня, господин Миллер, Петер, ради всего святого…
Но палач не стал слушать дальнейшего, подведя Магдалину к начальнику стражи и попросив отпустить фрау Бэка, как пойманную по недоразумению. Ласково улыбнувшись юной Магдалине, Петер велел одному из стражников проводить ее до дома, так как опасался, что на обратном пути ее могут поймать судебные исполнители, идущие другим рейдом.
Юная и прекрасная, как небесный ангел, Магдалина была всего полгода назад выдана за судебного исполнителя Йохана Бэка, который был вдвое старше ее и не обладал ни привлекательной внешностью, ни острым умом. Но зато был великолепным рассказчиком и просто добрым человеком. Будучи женатым во второй раз, Йохан Бэка имел дочь и сына от первого брака и не раз делился с Миллером своей сокровенной мечтой – иметь детей от прекрасной Магдалины.
Отпустив фрау Бэка и убедившись, что ей ничто не угрожает, Миллер осмотрел всех пойманных стражниками девочек, слегка приподнимая их платьица и даже не пытаясь применять более жестких мер. После он бегло осмотрел их матерей, также подтвердив их непричастность к силам зла.
Правда, пришлось арестовать устроившую шумную истерику старушенцию да приказать заковать пару торговок, устроивших драку со стражей. Остальные же птички стараниями Петера Миллера благополучно упорхнули из охотничьей сети.
В общем, улов главного палача в тот день был более чем скромным, чего нельзя было сказать об арестованных Филиппом Бауром и работающим с ним в паре Бэка.
Благодаря уже проведенным рейдам, работы у палачей теперь было выше головы, так как приходилось участвовать в проверках на улицах и проводить дополнительные проверки непосредственно в тюрьме. Здесь уже было не так просто взять и отпустить пойманную стражниками и другими судебными исполнителями пташку. Допрос проходил в присутствие судьи, инквизитора, приора одной из церквей Оффенбурга, кого-нибудь из ученых богословов и писарей. Кроме того, в случае признания своей вины от ведьмы следовало допытываться имена других прислужниц дьявола. А это порождало новые аресты.
В разгар рейдов прибыл комиссар из Мюнхена, который учил, как именно следует арестовывать ведьм, с тем, чтобы те не сумели причинить вреда своей черной магией. Так как многие судебные исполнители и простые стражники боялись участвовать в задержании, полагая, что в последний момент ведьма может наложить страшное заклятие на пленившего ее человека и его семью.
– Для того, чтобы максимально обезопасить себя от действия черных сил, – вещал приехавший в Оффенбург комиссар, – ведьму, прежде всего, следует оторвать от земли. Так как под землей расположен ад, поддерживающий ведьму своей силой. Таким образом, оторванная от источника силы ведьма теряет возможность получить новую порцию магии, способной сокрушить арестовывающего ее стражника или судебного исполнителя.
Комиссар тут же вызвал к себе сидящих поодаль помощников и Михеля Мегерера, который должен был исполнять перед другими судебными исполнителями роль ведьмы. Помощники комиссара ловко подошли к Михелю-ведьме со спины, после чего один из них зажал ему рот, а другой ловко поднял его, положив себе на плечо.
Показав три приема задержания, весьма довольные собой помощники сели на скамью, где их ждали кружки с пивом.
– Ведьме, желательно, сразу же заткнуть рот и еще лучше надеть на голову мешок или подол ее же платья. – доверительно сообщил комиссар, утирая взмокший лоб париком. – Рот мы закрываем с той целью, чтобы чертовка не успела произнести заклинание. Что же касается мешка на голову, то лучше, когда ведьма не знает, куда ее несут. Во-первых, она уже не может связаться с дьяволом, чтобы тот помог ей сбежать, во-вторых, пусть лучше думает бог весть что, вам же потом будет проще с нею работать.
Среди судебных исполнителей прошел довольный ропот.
– Но, если вы хотите быть уверенными в том, что связанная и лишенная возможности позвать на помощь своего покровителя ведьма обезврежена на момент задержания, необходимо сделать следующее: пойманную чертовку нужно тут же раздеть донага, так как отмечено, что частенько эти твари носят на теле бумаги со специальными черными молитвами, которые помогают ведьмам выдерживать пытки и при помощи которых черти всегда могут найти своих верных прислужниц для того, чтобы продолжить вредить через них.
– Что же, если меня послали арестовывать какую-нибудь достойную госпожу, которая еще, возможно, и не окажется дьявольской наложницей, я должен раздеть ее при всем честном народе? – возмутился Бэка. – А муж ее мне потом за это ноги переломает! Виданное ли дело, чтобы до оглашения приговора людей срамить!
– Это очень сложный вопрос, господин, – комиссар кивнул писарю, чтобы тот зафиксировал фамилию и должность смутьяна, и, когда тот записал, продолжил начатую фразу: – Так вот, это, действительно, очень сложный вопрос, потому как все мы знаем, что порядочная и уважаемая женщина никогда не являет своей наготы посторонним мужчинам. Но в том-то и дело, что если вы разденете ведьму так, чтобы ее при этом видели соседи, можете быть уверенными, что в девяноста случаях из ста это сломит ее волю еще до того, как вы примените первые пытки. Что же касается того, что задержанная не всегда оказывается на поверку ведьмой, то утешайте ее семью тем, что полбеды, если ее раздели, но потом оправдали. Куда как хуже было бы, если бы ее после этого еще и сожгли, объявив ведьмой, а ее детей – ведьмиными отродьями. Так что, как говориться, из двух зол… Кроме того, вы же всегда сможете успокоить главу семьи тем, что за арест жены, ее проверку и содержание под стражей он должен заплатить неизмеримо меньше, нежели, если бы ее пришлось сжигать или казнить каким-нибудь другим способом. А следовательно, получается, что он еще и выиграл в денежном вопросе.
После проведения инструктажа комиссар задержался для того, чтобы отобедать с бургомистром и провести несколько дней в Оффенбурге с тем, чтобы отдохнуть и осмотреть достопримечательности. После чего он должен был отправиться в Ортенау, где ученые мужи Эдвард Иленшфельдт и Карл Альберт Кольрен должны были демонстрировать новейшее достижение в области проверок ведьм – пробу водой. Так что Петер Миллер и его помощник решили присоединиться к эскорту комиссара для того, чтобы прибыть вместе с ним в Ортенау.