Палач в нетерпении
Шрифт:
С этими словами я подошла к зеркалу и окинула себя удовлетворенным взглядом.
— Ты сегодня хороша, детка, — прошептала я и показала отражению язык.
К шести мы были уже готовы. Даже Пенс переоделся: на нем был вполне приличный свитер, и он даже раздобыл где-то пиджак, который сидел на его плечах, изображая из себя смокинг.
При виде меня он застыл, смотря на меня таким растерянным взглядом, что мне стало понятно — еще мгновение, и окончательно напуганный моей величественной красотой Пенс убежит.
— Сашка? —
— И ты туда же, — вздохнула я. — А обычно страшнее меня и не найти, что ли?
— Нет, что ты, — испугался мой несчастный приятель. — Ты всегда хорошенькая. Но сегодня ты необыкновенная…
— Ладно, надоело мне терпеть ваше врожденное хамство, — сказала я. — Наверное, у меня такая планида печальная — находиться пожизненно в обществе двух совершенно невоспитанных мужчин. Нормальный джентльмен сказал бы: «Вы всегда хороши, а сегодня вы прекрасны», — или вообще сделал бы вид, что мое естественное очарование не может украсить старание визажиста. А вы…
Не слушая их жалких оправданий, я вышла на улицу, где нас уже поджидала «девятка», принадлежащая лариковскому другу.
Тихо шурша гравием, наша «девятка» остановилась возле довольно нескромного особнячка, сработанного в стиле «маленький английский замок».
— Надо же, — заметила я. — Никогда не думала, что в нашей Поляновке когда-нибудь расселится весь тарасовский бомонд!
Я вылезла из машины, с наслаждением вдыхая запах леса, который находился поблизости.
— Когда я стану знаменитой и богатой, построю себе что-нибудь этакое, и непременно в Поляновке!
Мои планы почему-то Пенса рассмешили, а Ларчик просто возмущенно уставился на меня.
— Саша! Ты о работе думаешь или о своем светлом будущем? — воскликнул он.
— Обо всем, Андрей Петрович, — вздохнула я. — Думать о работе без будущего слишком невыносимо.
С этими словами я двинулась в сторону решетчатых ворот, около которых сразу же заметила парочку. Женщина, в ужасной яркой бандане, курила, прислонясь к решетке. Рядом с ней стоял какой-то лысенький мужичонка, подобострастно взирающий на нее снизу вверх.
Женщина отличалась фундаментальностью, почти устрашающей. Дело было даже не в ее внушительном росте, а в квадратности очертаний ее фигуры, придающей ей сходство с метательницей ядра. Кроме того, она была немного странно одета — ансамбль из цветастой юбки с мужским пиджаком довершали высокие шнурованные ботинки.
Мужчина, напротив, отличался женственностью и явной нервозностью, все время опасливо поглядывая на свою собеседницу, он отчего-то много хихикал, потирая при этом маленькие ручки.
— Терпеть не могу вечеринок, — басила женщина, затягиваясь сигаретой так, будто пыталась запастись никотином на всю оставшуюся жизнь. Причем дым она выпускала через ноздри, отчего сразу становилась похожей на огнедышащего дракона. — Если и есть что омерзительнее этих дурацких приемов в честь помолвок и прочей ерунды, так это только поминки. Что, Слава, думаешь, на этот раз выпивка будет приличной?
— Хочется верить, хочется верить, — заверещал человечек, названный Славой. — А то ведь вот у Горошкина такая тухлятина была прошлый раз, я чуть не заболел.
«Так, — подумала я. — Наверное, этот типчик и есть Подл. Зовут его, во всяком случае, именно Славой».
— И потом — так устаешь от этих расшаркиваний и раскланиваний, что плакать хочется, — продолжала жаловаться «железная леди». — Да и Таню терпеть с ее демонстративным и торжествующим счастьем невыносимо…
— Ах, Лада Васильевна, Лада Васильевна, — погрозил монументальной особе пальчиком Подл, — уж больно откровенно вы Татьяну Дмитревну недолюбливаете… А про письма-то слыхали?
— Про анонимки? Конечно… А как же про это не слышать? Эти анонимки, к слову сказать, иногда напоминают мне рекламную кампанию, честное слово… Хотя мне эта история кажется отвратительной. Только чего она заслуживает, то и получает. Не трогала бы в свое время…
Они к моей досаде перешли на шепот. Да и, к несчастью, появились за моей спиной мои «рыцари», нарушая мою конспирацию за решеткой, потому что оба они в отличие от меня были высокими и резко выделялись на фоне синеющего неба.
К тому же Пенс достаточно громко, чтобы перепугать всю округу, спросил:
— Сашка, чего ты встала?
Я, правда, сделала робкую попытку остановить их, прижав к губам палец.
Но парочка уже скрылась в зарослях кустов, и напрасно я всматривалась в начинающий темнеть сад.
— Что случилось-то? — уже шепотом спросил Пенс.
— Ничего, — громко ответила я. — Все в порядке. Пошли.
И направилась в дом.
Оказавшись внутри, я застыла от немого восхищения.
— Теперь я знаю, что такое «скромное обаяние буржуазии», — пробормотала я, рассматривая это роскошное жилище.
На стенах висели имитирующие старинные подсвечники-бра, а все пространство огромной комнаты было сработано точь-в-точь под голливудские фильмы из жизни богемы.
Наш скромный владелец салона красоты жил совсем неплохо. У меня даже родилось подозрение, что он живет покруче некоторых нуворишей, вот только за счет чего? Неужели за счет своих маленьких учениц и тех толстушек, что готовы мучиться целые сутки напролет, лишь бы соответствовать имиджу «преуспевающей леди»?
Я прервала себя. Удивляться и задумываться мы будем потом. Сейчас основная масса работы лежит на бедненьких моих ушках и глазках. Поскольку девиз сегодняшнего вечера: «смотри и слушай».
А тут было что посмотреть и что послушать!
Все наши подозреваемые присутствовали на месте, за исключением двух. Любочки и Виктора. Но так как они и не очень-то подходили на роли подозреваемых, я посчитала, что вечер вполне у меня задался, во всяком случае, теперь можно подумать и о «ловле рыбок в мутной водице».