Палач
Шрифт:
Возможно, у Арвен есть карта другого масштаба или она хотя бы знает направление, чтобы отправить меня домой к людям. Не просто к любым, а к правильному человеческому королевству, где меня без проблем примут за своего с чеканкой «MUL» на лбу. Куча плюсов, нужно срочно делать её своей любым способом, приручить к себе. Если она любила того дурного гнома, на смерть и паперть ради него пошла, значит, она к нам, рабам, расположена. А там чем чёрт не шутит?! Может, и ко мне станет относиться хорошо, тогда настанет время плотских утех и каких-то нужных ей чувств между нами, но не посредством изнасилования.
— Ты
— Компли чё? Чего ты хочешь от меня, человек? Я поняла, что ты нестандартный раб, не сломался, каким-то образом очень умён и образован.
— Говорю, что мы можем договориться. Ты относишься к нам лояльно, с любовью к гномам и людям. А не как высокомерная эльфа, сравнивающая нас с куском дерьма. Мне нужна помощь, а тебе самой нагой в цепях и подавно!
— Да… — лаконично ответила она, но потом договорила: — Изъясняйся, пожалуйста, нормальным, народным языком эльфов, я не заканчивала университетов в столице Арта Калима.
Ещё один осколок информации, показывающий многогранную ценность вдовы: столица Империи эльфов — Арта Калима, что переводится с квенья — Цитадель Света! Странно, что тёмные души эльфов не переиначили имя города в какой-нибудь Гнилой Мордор под стать себе. Наверное, захватили у светлых героев прекрасный город, так и оставив старое название.
— Ты очень красивая! Я согласен, нет, даже с радостью заменю твоего гнома, если ты когда-нибудь соизволишь обратить на меня влюблённое внимание! Кроме своего мужского тела, спасения тебя от цепей, еды и хоть какого-то крова мне пока нечего тебе предложить. Давай я освобожу тебя, и пусть завтра эльфы лопнут от злости, оставшись с носом! А мы красиво свалим отсюда в закат!
— Ладно, я согласная. Это лучше, чем быть сожранной зверьём, голодать. Или каждый день быть унижаемой и насилуемой своими «собратьями» эльфами.
— Клянись, — вдруг резко и грубо сказал я, глядя ей прямо в глаза, нахмурив брови, чтобы она поняла всю серьёзность ситуации. — Клянись, что если я помогу тебе, то ты меня не предашь, поможешь и будешь слушаться, как собственного мужа!
— Хорошо, клянусь, если ты перестанешь пытаться меня изнасиловать. И никакого интима! Договор между нами закончится в тот момент, когда ты перейдёшь эту линию!
«Подожду, пока ты сама на меня накинешься», — подумал я, но вслух ничего не сказал.
Обойдя дерево, я начал снова рубить его. Арвен спросила, что я делаю, на что честно ответил, что рублю святое дерево эльфов. Тупой вопрос — тупой ответ. Эльфа заверещала от страха. Немудрено, для неё это абсолютное табу: лучше сдохнуть, чем совершить такое святотатство.
— А как мне ещё освободить тебя, милочка? Лично для тебя же стараюсь! — приврал немного, незачем ей знать про мой антиэльфийский квест. — Цепи толстые, мне нечем их сломать, как и нечем открыть замок. Оставить тебя висеть на радость волкам или насильникам-эльфам, что придут завтра или послезавтра? Если только руки и ноги тебе отрубить, тогда цепи тоже спадут.
Последним предложением попытался её припугнуть, но кто ж знал, что она примет мой чёрный юмор за чистую монету.
— Лучше отруби их! — на полном серьёзе ответила она, — но только не так!
Понятно, ЭГМ — Эльфизм Головного Мозга: ради какого-то осинового бревна решила стать калекой. Совсем ку-ку. Не обращая внимания на её визги и мольбы прекратить, продолжал рубить дерево. Потом, подумав, что она может привлечь сюда зверей или эльфов, засунул какую-то грязную тряпку ей в рот — затыкательный кляп от женских истерик.
— Дура больная! — в сердцах ругался я, рубил и выговаривал ей. — Как ты потом будешь жить инвалидом? Ни ходить, ни поесть, ни пописать не сможешь! Мне тут на ноге стопу повредило — я четыре дня куковал на осине, как обезьяна на пальме! А ты будешь сколько излечиваться без рук, без ног? Сколько недель мне твои культяпки на своём горбу таскать? Нам ведь бежать отсюда надо резво, словно стрела!
Привалил «святое дерево» на другое бревно из пространственного кармана: мне нужно было, чтобы ствол не коснулся земли при падении. А как бы иначе я стащил с эльфийки цепь?! Ещё нужно было сделать так, чтобы дерево упало правильно, чтоб ни меня, ни прикованного чернявенького ушастика не придавило. Прозвучали последние аккорды звенящего топора, и с хрустом столь драгоценная для ушастых осина повалилась наземь. Я снял сначала ножные цепи, а затем осторожно потянул девушку вниз, к отрубленной «культе» ствола упавшего дерева — к месту сруба. Надеюсь, не сильно поцарапал о шершавую кору нежную кожу спины, плеч и аппетитную попочку вдовушки. Затем последовало снятие со ствола завёрнутых назад рук Арвен. Теперь она была относительно свободна, хотя бы передвигаться сможет.
Вытащив кляп — теперь же ей нет смысла верещать — дело сделано, с удивлением обнаружил, что она опять валяется без сознания. От страха, что дерево повалится на неё, или, скорее всего, её охватил обратный религиозный экстаз. Я же совершил святотатство, уничтожив священное, имеющее для эльфов сакральный смысл, дерево. Да ещё сказав при этом, что это ради Арвен, она «виновата» в смерти дерева. Видимо, у фанатично верующей эльфийки что-то перемкнуло в голове, и её вырубило.
Глава 8. Одеть или надеть Арвен.
Почесал двухнедельную щетину на подбородке — я ведь давно не брился, рабов заставляли делать это хотя бы раз в несколько дней. Мужчиной и воином что у людей, что у гномов считался усатый бородач. Тем «настоящие мужики» и отличались от вьюношей, и молокососов, или, что даже хуже, рабов. Поэтому ушастые «хозяева» заставляли нас бриться и стричься почаще. Мы не воины и не мужчины, мы были грязью и имуществом — рабами с гладкой кожей, прямо как у девиц: людинок и гномок. Бритвы были не особо безопасны, точнее, тупые и болючие, но порезы заживали как на собаке, ведь за десять минут полностью восстанавливаются жизнь и мана. Хотя знал я одного неудачника, который, когда выскабливал с себя волосы, умудрялся поставить себе «инвалидность» на пару недель, даже оставшись навсегда со шрамом на лице.