Палачи и киллеры
Шрифт:
В психиатрических лечебницах зарегистрирована как бы особая «болезнь палачей» — мучающая совесть и давящие психику кошмары захватывают виновных в пролитии крови.
Одно время ГПУ пыталось избавиться от этих сумасшедших путем расстрела их, и несколько человек таким способом были избавлены от кошмара душивших их галлюцинаций.
Просмотрите протоколы Деникинской комиссии, и вы увидите, высшие чины ЧК, не палачи по должности, в десятках случаев производят убийства своими руками. Одесский Вих-ман расстреливает в самих камерах по собственному желанию, хотя в его распоряжении было шесть специальных палачей. Атарбеков в Пятигорске употреблял
Другой чекист в Одессе «любил ставить свою жертву перед собой на колени, сжимать голову приговоренного коленями и в таком положении убивать выстрелом в затылок». Таким примерам нет числа…
Смерть стала слишком привычна. Мы говорили уже о тех циничных эпитетах, которыми сопровождают обычно боль-шевисткие газеты сообщения о тех или иных расстрелах. Так упрощенно-циничной становится вся вообще терминология смерти: «пустить в расход», «разменять», «идите искать отца в Могилевскую губернию», «отправить в штаб Духонина», «сыграл на гитаре», «больше 38-ми я не смог запечатать», т.е. собственноручно расстрелять, или еще грубее: «нацокал», «отправить на Машук — фиалки нюхать»; комендант петроградской ЧК громко говорит по телефону жене: «Сегодня я везу рябчиков в Крондштадт».
Так же упрощенно и цинично совершается, как много раз уже отмечали, и самая казнь. В Одессе объявляют приговор, раздевают и вешают на смертника дощечку с номером. Так, по номерам и вызывают. Заставляют еще расписываться в объявлении приговора.
В Одессе нередко после постановления о расстреле обходили камеры и собирали биографические данные для газетных сообщений.
Эта «законность» казни соблюдается в Петрограде, где о приговорах объявляется в особой «комнате для приежающих».
Орган Центрального Комитета коммунистической партии «Правда» высмеивал сообщения английской печати о том, что во время казни играет оркестр военной музыки. Так было в дни террора в 1918 году. Так расстреливали в Москве царских министров, да не их одних. Тогда казнили на Ходын-ском поле и расстреливали красноармейцы.
Красноармейцев сменили китайцы, Цозже появился как бы институт наемных палачей — профессионалов, к которым время от времени присоединялись любители-гастролеры.
Ряд свидетелей в Деникинской комиссии рассказывают о расстрелах в Николаеве в 1919 году под звуки духовной музыки.
В Саратове расстреливают сами заключенные (уголовные) и тем покупают себе жизнь. В Туркестане — сами судьи. Утверждают свидетели, что такой же обычай существовал в Одессе в губернском суде — даже на ЧК. Я не умею дать ответа на вопрос, хорошо или плохо, когда приводит казнь в исполнение тот, кто к ней присудил…
К 1923 году относится сообщение о том, как судья В. непосредственно сам убивает осужденного: в соседней комнате раздевают и тут же убивают… Утверждают, что в Одессе в ЧК в 1923 году введен новый, усовершенствованный способ расстрела.
Сделан узкий, темный коридор с ямкой в середине. С боков имеются две бойницы. Идущий падает в яму и из бойниц его расстреливают, причем стреляющие не видят лица расстреливаемого.
Не могу не привести еще одного описания расстрелов в московской ЧК, помещенного в N4 нелегального бюллетеня левых с.-р. Относится это описание к тому времени, когда велись прения о правах и прерогативах ЧК и Рев. Трибунала», т.е. о праве ЧК выносить смертные приговоры. Тем характернее картины, нарисованные пером очевидцев: «Каждую ночь, редко когда с перерывом, водили и водят смертников „отравлять в Иркутск“. Это ходкое словечко у современной опричнины. Везли их прежде на Ходынку. Теперь ведут сначала в N11, а потом из него в N7 по Варсонофьевскому переулку. Там вводят осужденных — 30-12-8-4 человека (как придется) — на 4-й этаж. Есть специальная комната, где раздевают до нижнего белья, а потом раздетых ведут вниз по лестницам.
Раздетых ведут по снежному двору, в задний конец, к штабелям дров и там убивают в затылок из нагана.
Иногда стрельба неудачна. С одного выстрела человек падает, но не умирает. Тогда выпускают в него ряд пуль, наступая на лежащего, бьют в упор в голову или грудь.
10-11 марта Р.Олехновскую, приговоренную к смерти за пустяковый поступок, который смешно карать даже тюрьмой, никак не могли убить. 7 пуль попало в нее, в голову и грудь. Тело трепетало. Тогда Кудрявцев (чрезвычайник из прапорщиков, очень усердствовавший, недавно ставший «коммунистом», взял ее за горло, разорвал кофточку и стал крутить и мять шейные хрящи. Девушке не было 19 лет.
Снег на дворе весь красный и бурый. Все забрызгано кругом кровью. Устроили снеготаялку, благо — дров много, жгут их на дворе и улице в кострах полсаженями. Снеготаялка устроила кровавые жуткие ручьи.
Ручей крови перелился чрез двор и пошел на улицу, поперек в соседние места. Спешно стали закрывать следы. Открыли какой-то люк и туда спускают этот темный страшный снег, живую кровь только что живших людей…»
(Мельгунов Т. Красный террор в России. М., 1992)
«В Киеве чрезвычайка находилась во власти латыша Лациса. Его помощниками были изверги Авдохин, „товарищ Вера“, Роза Шварц и др. девицы. Здесь было полсотни чрезвычаек, но наиболее страшными были три, из которых одна помещалась на Екатерининской ул., N16, другая — на Институтской ул., N409 и третья — на Садовой ул., N5. В одном из подвалов чрезвычайки, точно не помню какой, было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, т.е. на эстраде, которая должна была изображать собою сцену, производили казни.
После каждого удачного выстрела раздавались крики «браво», «бис» и подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней площадке которого было проделано отверстие для головы.
Но стрельба в цель являлась для тех девиц только шуточной забавой и не возбуждала уже их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений… выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросой, или же забивали иод ногти тонкие гвозди.
В Киеве шепотом передавали любимый приказ Розы Шварц… когда уже нельзя было заглушить душераздирающих криков истязаемых.
«Залей ему глотку горячим оловом, чтобы не визжал, как поросенок…» И этот приказ выполняли с буквальной точностью».
«Применялись в киевских чрезвычайках и другие способы истязания. Так, например, несчастных втискавали в узкие деревянные ящики и забивали их гвоздями, катая ящик по полу».
В Москве был «садист Орлов, специальностью которого было расстреливать мальчиков, которых он вытаскивал из домов, или ловил на улицах».
«В Одессе: Вера Гребенщикова лично застрелила 700 человек. Использовали линейный корабль „Синоп“ и „Алмаз“, прикрепляли железными цепями к толстым доскам и медленно, постепенно продвигали, ногами вперед, в корабельную печь…