Шрифт:
Глава 1
Погода в Бергене полностью соответствовала и времени года, и разумным ожиданиям. Норвегию не посещают осенью, коль скоро алчут солнца и тепла.
В разгаре лета можно любоваться фьордами, созерцать полярный день. Среди зимы - кататься на лыжах и лепить снеговиков, если вам наскучили более изысканные развлечения, предлагаемые фешенебельными швейцарскими курортами. Но уж осенью Скандинавия - край унылый и пасмурный донельзя. Когда я высадился в Бергенском аэропорту, улицы кишели пешеходами, облаченными в шубы, сапоги и брюки, - независимо от половой принадлежности. Подозреваю, что ни единая норвежка, не разменявшая шестого десятка,
– иначе как под угрозой немедленного повешения. Современная скандинавская мода явно предпочитает широченные мешковатые бриджи, на ковбойский манер заправленные в желтые резиновые сапожищи.
Правда, сам город не сделался от этого хуже. И будет выглядеть еще лучше, когда его закончат строить - или отстраивать - уж не знаю, что именно. А сейчас наиприметнейшей подробностью бергенских видов числились громадные подъемные краны, торчавшие над крышами, подобно железным сорнякам, вымахавшим на обширной ухоженной клумбе. Но порт не утрачивал живописности, окруженный величественными горами; хотя попадавшиеся мне женщины изрядно портили пейзаж. Если я и ухитрялся распознать под шубой и штанами девицу либо даму, оные вряд ли стоили внимания. Отродясь не встречал подобного скопления северных дурнушек!
Я ощутил себя обманутым. Как правило, - если вы мужчина, - в этой части света можно смело рассчитывать на очаровательные, голубоглазые, светловолосые, в высшей степени женственные зрелища и развлечения.
Что ж, не беда. Я сюда приехал не зрелищ искать.
И отнюдь не развлекаться.
– Извините, Эрик, - промолвил Мак, пользуясь, как обычно, кодовой кличкой.
– После Флориды, конечно, покажется холодновато, но мы задолжали этим людям.
– И покрываете долги моею скромной персоной?
– Боюсь, вы правы. Зачем-то надобен агент, заслуживший репутацию человека смертоносного; а своих подобных там, кажется, нет. К несчастью, вы умудрились достаточно прославиться в известных кругах, как мастер насильственных действий. Подобная слава - любая и всяческая, между прочим, слава - обычно составляет серьезную помеху в работе; однако сейчас пойдет на пользу, ибо упомянутым людям требуется именно пугало.
– Не хочу язвить, сэр, - откликнулся я, - но приятелям вашим, по-видимому, срочно требуется двуногий громоотвод. Хотите побиться об заклад? Меня, с моей заслуженной репутацией громилы, водрузят посреди самой высокой крыши, отбегут подальше и будут любоваться на впечатляющие удары молний...
Я вздохнул:
– Ничего не попишешь, за это и деньги от правительства получаем...
Пока Мак выдерживал короткую паузу, я поглядел на прелестную, загорелую, носившую купальник-бикини особу - по имени Лоретта, если вам любопытно. Особа дожидалась у пальмы, неподалеку от телефонной будки. Я удрученно кивнул, давая понять: новости соответствуют ожидаемому. А ждали мы чего-то неприятного с той злополучной минуты, как я получил распоряжение вызвать Вашингтон. Увы, ничто не вечно; мы оба понимали - нежная страсть не затянется... Но все равно я предвкушал прощание весьма горькое. Отправляться по приказу на серый, заледенелый север - удовольствие сомнительное, особенно после отдыха в жаркой Флориде, хотя нынче сей штат чересчур кишит приезжими, чтобы любить его по-прежнему.
– Вы правы, Эрик: организация для того и существует, - сообщил далекий голос Мака.
– И какие же великие профессионалы не сумели выудить грозное страшилище в собственных рядах?
– Насколько могу судить, вам этого знать незачем. Я состроил гримасу Лоретте.
– Старая добрая песня, сэр!
– возвестил я угрюмо.
– Преотменно благозвучная, как выразились бы наши британские друзья. Получается, предстоит погибнуть ради неведомых олухов, даже не подозревая, на кого работал?
– До этого, надеюсь, не дойдет, Эрик. Дабы по возможности исключить печальное завершение хорошей затеи, вам отряжена скромная, однако надежная поддержка. Последний пункт, разумеется, строго между нами... Людям, заказавшим пугало, тоже ни к чему знать о многих вещах. Погодите минуту, я вызову телефонистку на первом этаже и она подробно расскажет, где и с кем встретиться...
Неудивительно. В конце концов, я знал Мака не первый, не второй и даже не третий день. Какого свойства помощь оказывает мой начальник родственным и дружественным службам, проверил давно. Любое и всяческое - даже самое ничтожное - содействие, предоставляемое кому бы то ни было, в конце концов неизменно служило на пользу нам самим. Вернее, способствовало изощренным расчетам умудренного и отменно коварного Мака...
Лет пятнадцать назад я льстил бы себя наивной мыслью, что, сдавая опытного агента напрокат, начальничек показывает, сколь высоко ценит мои служебные способности; сколь огорчится, если утратит незаменимого сотрудника. Теперь, изучив Маковские нравы и замашки чуток получше, я и думать не смел, что в далекой Скандинавии разворачивают замысловатую сеть и ставят непонятные силки, учитывая благополучие и благоденствие отдельно взятого агента - даже относительно ценного и сравнительно опытного. По всей вероятности, кое-кто пытался убить одним выстрелом сразу двух зайцев. И, как повелось, мне предстояло держать зверьков за уши, дабы не приключилось досадного промаха.
Перелет через Атлантику был обычнейшим Пан-Американским развлечением. В прежние добрые времена билет первого класса дозволял вам пользоваться особым залом ожидания, особым трапом, особой заботой. Ныне, если вы ждете чего-либо особого за собственные - или правительственные - сотни долларов, получайте несколько дюймов дополнительного пространства для телесной части, на которой сидят, и пару-тройку бесплатных мартини. А также право пялиться в услужливо установленный на борту "кретиноскоп". В первом салоне разместилось лишь пятеро привилегированных пассажиров. Четверым хотелось поспать, пятому - поглядеть очередной телевизионный шедевр. Кажется, "Рабыню динозавра". Шедевр пришлось поневоле созерцать всем вместе. Это и зовется демократией.
После промежуточной и весьма недолгой посадки в Глазго, где лил обломный ливень, мы устремились на север, к Бергену. Аэродромный автобус довез меня до Hotel Norge [1]– под неутихающим дождем. Я отметился у портье и прочитал дожидавшееся письмо. После дневного отдыха, освежившего меня и закалившего перед вылазкой в неприветливую климатическую зону, предстояло рыскать по городу, выискивая ресторан, именовавшийся Tracteurstedet, а уж этого названьица перевести не могу, не просите. Кажется, "Трактороград"... Я сносно болтаю по-шведски - достаточно, чтобы понимать норвежский язык, приходящийся шведскому двоюродным братом, - но в Скандинавии не бывал уже много лет, и дозволил тамошним языкам, хранящимся в памяти, немного заржаветь. Окажись операция жизненно важной, меня выдернули бы из Флориды загодя и сунули на ускоренные лингвистические курсы; однако вызванный с бухты-барахты агент не в силах воспользоваться надлежащими и по праву причитающимися удобствами.
1
Гостиница "Норвегия" (норвежек.).