Паладин душ
Шрифт:
Все же она запустила удочку:
– Так как тебе братья ди Гьюра?
– Ферда сначала был ничего, но теперь стал сильно нос задирать.
– Мне кажется, он принимает ответственность, возложенную на него, слишком близко к сердцу.
Лисс пожала плечами:
– А Фойкс… Фойкс – тоже ничего.
Умер бы Фойкс, услышав столь прохладный отзыв? Вряд ли. Иста решилась на рискованный выпад:
– Надеюсь, никто из моей гвардии не делал тебе непристойных предложений. Дабы содержать в чистоте имя своей леди, горничная сама должна быть выше всего этого.
– Нет, они всецело преданы служению богине, – девушка
Иста удивленно моргнула.
– А! – осторожно отозвалась она. – Не следует забывать, что не все служители ордена Бастарда той ориентации. – Иста раздумывала, как бы сформулировать следующий вопрос. – Вовсе не нужно сносить оскорбления, и не важно, какое социальное положение занимает обидчик. Тем более что ты – моя подчиненная. Если возникает такая проблема, следует обязательно обратиться ко мне.
Лисс покачала головой:
– Все это вполне могло меня обидеть, но он умудрился быть очень милым. Он покорно выслушал отказ и отправился попытать счастья с горничной.
– Но мне не поступало никаких жалоб!
Девушка усмехнулась:
– Ну не думаю, чтобы у нее были какие-то претензии. Когда, некоторое время спустя, они вышли из ее комнаты, девица вовсю хихикала. Это заставило меня задуматься, а не много ли я потеряла.
Иста попыталась сохранить строгую мину и не засмеяться, но у нее не получилось:
– Да уж!
Лисс широко улыбнулась в ответ и снова принялась с завистью наблюдать за танцующими. Вскоре Иста уже не могла это выносить и отпустила девушку на праздник. Лисс восторженно приняла столь неожиданный подарок и, чем немало удивила рейну, перемахнула через перила балкона, повисла на одной руке, спрыгнула на землю и убежала.
Странное ощущение – остаться одной. Несколько проходящих мимо мужчин немного грубовато, но все же дружелюбно окликнули Исту, но, не зная, что ответить, она решила промолчать. Мужчины отреагировали уже более резко и менее дружелюбно. Немногим раньше Лисс несколько раз уже отшучивалась, и их пьяненькие поклонники отправлялись восвояси, громогласно хохоча.
«Это не мой мир».
А когда-то, возможно, она им правила из туманного Кардегосса.
На соседнем балконе появился Ферда ди Гьюра и, увидев, что рейна в гордом одиночестве наблюдает за несостоявшимися певцами серенад, растворяющимися в ночи, вежливо пожурил ее за то, что она опрометчиво отпустила горничную. Офицер исчез, чтобы затем появиться у выхода с постоялого двора и нырнуть в толпу в поисках Лисс. Когда они, уже вместе, вернулись, кулаки у обоих были крепко стиснуты. Какая бы перепалка ни произошла между ними, к тому времени, когда Иста могла их услышать, оба уже шли молча.
Иста направилась к кровати. Шумное празднество продолжалось еще несколько часов, но рейну это уже не беспокоило.
Глубокой ночью во сне она открыла глаза и обнаружила, что снова оказалась во дворе таинственного замка. На этот раз вокруг было темно – может, все происходит этой ночью? Та же ущербная луна, что озаряла Виниаску болезненным, неровным светом. Но тени не казались непроницаемыми, в воздухе висело странное сияние, словно
В спальне было темнее, чем во дворе, ставни наглухо закрыты, ни один лунный блик не просачивался внутрь, но освещение все же присутствовало: луч белого огня шел прямо из сердца мужчины, лежащего на кровати. Бледное пламя охватывало его тело, словно он горел, поднималось из груди и струилось прочь… и Исте хотелось понять, что перед ней – луч или путеводная нить. И куда ведет эта путеводная нить. Она скользнула взглядом вдоль повисшей в воздухе линии света, ей хотелось схватить ее, чувствовать, как эта нить тянет ее куда-то, словно канат, вытаскивающий из воды тонущую женщину.
Призрачная рука Исты потянулась к лучу, сжала его; линия оборвалась, рассыпалась в пальцах на светящиеся осколки.
Мужчина на кровати очнулся, хрипло вздохнул и приподнялся. Увидев ее, он вытянул вперед горящую руку.
– Вы! – выдохнул он. – Леди! Помогите мне во имя бога…
«Какого бога?»
Иста, чуть ли не на грани истерики, не смогла удержаться от этой мысли. Она не осмелилась взять эту жуткую горящую руку, несмотря на то что она тянулась к ней.
«Кто вы?»
Его широко распахнутые глаза, казалось, пожирали ее:
– Она говорит! – Его голос дрогнул. – Миледи, молю, не уходите…
Она открыла глаза в темной комнатке на постоялом дворе в Виниаске.
Единственный звук, который нарушал тишину, – мерное дыхание Лисс, спящей на соломенном тюфяке в другом конце комнаты. Праздник, судя по всему, закончился, последние подвыпившие гуляки разошлись по домам или отключились там, докуда успели добрести.
Стараясь не шуметь, Иста спустила ноги на пол и прокралась к запертым дверям балкона. Она отодвинула щеколду и выскользнула наружу. Источниками света были только два стенных фонаря, тускло освещавших с двух сторон вход в храм на противоположной стороне площади. Рейна подняла глаза к ночному небу, к ущербной луне. Она знала, что это та же самая луна, что была в видении. Место и мужчина, где бы они ни были, так же реальны, как и она сама. Видел ли тот странный мужчина сегодня сон об Исте, такой же, как Иста о нем? Что видели его темные будоражащие глаза, что заставило его так отчаянно тянуться к ней и была ли она для него такой же загадкой, как и он для нее?
Его голос был глубок, но искажен болью, страхом или изнеможением. Однако говорил он на ибранском, языке Ибры, Шалиона и Браджара, а не на рокнари или дартакане – хотя и с северошалионским произношением и рокнарскими интонациями.
«Я не могу помочь тебе. Кем бы ты ни был, я не могу помочь. Молись своему богу, если хочешь спасения. Хотя я бы тебе не советовала этого делать».
Она вышла из потока лунного света, заперла двери балкона и поспешила к кровати как можно тише, чтобы не разбудить Лисс. Иста накрыла голову пуховой подушкой. Она скрыла все, кроме того, что рейна не хотела видеть, – жгущие разум глаза. Когда она завтра проснется, события минувшего дня покажутся сном по сравнению с этим. Она сжала пальцами простыни и стала ждать рассвета.