Пальцы китайским веером
Шрифт:
Ритуля посмотрела на меня, и я забормотала:
– Кошечка… вот она… такая… симпатичненькая… Рудольф счастливый папа…
– Да, да, – начала отчаянно врать Гребнева, – мы выяснили, это возможно. Операцию Рудольфу Ивановичу сделали некорректно, вот они с Муськой и народили деток.
Я опустила глаза. Майечка не дура, сейчас нам с Ритой достанется на орехи и конфеты. Может, еще и на пряники хватит.
– Ее зовут Муська? – брезгливо спросила Майечка.
– Ага, – по-детски подтвердила я. – Ну… нам так кажется…
Николаева
– Слушайте меня внимательно. Отлично знаю, как вы ко мне относитесь, обе.
– Мы вас любим, – быстро сказала Ритуля.
– Не сомневаюсь, – хмыкнула Майечка, – но я случайно услышала, как кое-кто, не стану указывать на данного человека пальцем, говорил: «Старуха обожает держать пальцы китайским веером».
Рита начала краснеть.
– Ну, так вот, – продолжила Майя, – можете считать меня противной бабкой, которая обожает складывать пальцы этим самым китайским веером, но жену моего Рудика не могут звать, как оторву из подвала. Она будет Беатриса. Имена детям дам позднее. Хм, Рудольф и Беатриса… Очаровательно!
Я не поверила своим ушам:
– Вы оставите кошку себе?
– Ну конечно! – всплеснула руками Николаева. – Разве можно разрушить счастье Рудольфа Ивановича? Кстати, он прекрасно выглядит, глаза горят, шерсть блестит. Прямо расцвел.
– Верно, – поддакнула я. – Кот подружился с Муськой… простите, с Беатрисой… теперь они всегда вместе, едят из одной миски, спят в обнимку.
– У них явно любовь, – засмеялась Майя Михайловна. – О! Я устрою свадьбу! Так, надо позвонить Галине Анатольевне, пусть сошьет костюмы. Котяток я раздам в хорошие руки. Сама проверю условия, съезжу к тем, кто захочет взять ребенка от Рудольфа, посмотрю, какая квартира, что за люди. Себе оставлю одного. Нет, двух, а то одному внучку будет скучно. Где телефон?
Майечка понеслась на кухню, Рита за ней. Я вышла на улицу, увидела Сергея и рассмеялась.
– Можешь вернуться, Майечка собралась шить подвенечное платье.
Сережа разинул рот.
– Для Риты?
– Нет, – продолжала веселиться я, – есть более важная кандидатура, ВИП-персона. Беатриса.
– Это кто? – поразился Николаев.
Я показала на дверь коттеджа.
– Иди, иди, сам увидишь.
– Только Беатрисы нам не хватало! – возмутился приятель. – Майечка кого-то пригласила пожить у нее? Очень похоже на мою маму. Вы с ней, Дашута, просто два сапога пара, вечно у вас в домах народ толчется.
– Ну нет, – решительно ответила я, – раньше, не стану отрицать, случались на Ложкино набеги разных людей, но теперь я научилась говорить незваным гостям «нет». И никогда больше не поселю у себя посторонних.
– Никогда не говори «никогда», – хмыкнул Сергей и пошел в дом матери.
Я села в машину. Все, сейчас порулю в Ложкино, лягу в гостиной на диван, возьму в руки новый детектив Смоляковой и почитаю до восьми. Где-то в начале девятого приедет Феликс, будем с ним ужинать… У Маневина ремонт, в его квартире сносят стены, он временно поселился в моем доме.
Резкий звонок мобильного заставил меня вздрогнуть. Я вынула трубку и радостно сказала:
– Привет, милый!
– Извини, сегодня не получится встретиться, – быстро проговорил Феликс.
Я насторожилась. Если Маневин забыл поздороваться, значит, у него что-то случилось. Я спросила:
– Все в порядке?
– Не совсем, – после паузы ответил он. – У Глории сгорела квартира.
– Как? – ахнула я. – Почему?
– Пока не могу ничего объяснить, – пробормотал Феликс. – Вспыхнуло на третьем этаже, пламя в секунды добралось до четвертого, где находится квартира мамы, перекинулось на пятый, там жилье Зои Игнатьевны. И вот мы втроем сейчас смотрим на пепелище. Здание старое, постройки начала двадцатого века, архитектурный памятник. Перекрытия у него деревянные.
– Ужас… – прошептала я.
– Извини, ужин придется отложить, – повторил Феликс. – Надо решить, куда нам пристроиться. На беду, у меня в квартире ремонт, ты в курсе, потому я временно и поселился у тебя. В моих хоромах только-только снесли стены. Сейчас буду обзванивать гостиницы, а завтра обращусь к риелтору, пусть подыщет съемное жилье и…
– Немедленно приезжайте ко мне, – перебила его я, – места всем хватит.
– Нет, нет, – отказался Маневин, – это не лучшее решение. Поверь.
– Сейчас уже вечер, – возразила я, – ты не в Париже, где отели на каждом углу и цена за номер не грабительская. Вы все едете в Ложкино и сегодня ночуете у меня. А там разберемся.
– Спасибо, – выдохнул Феликс. – Я никогда не забуду, как ты пришла на помощь в трудную минуту. Знаешь, надо во всем видеть хорошие стороны. Лишился жилплощади? Прекрасно!
– Что прекрасного в сгоревшей квартире? – удивилась я.
– Это повод переехать со старой жилплощади на новую, изменить свою жизнь к лучшему, – сказал Маневин. – Ладно, пока, побегу сообщу маме и бабушке о твоем приглашении.
Я осталась стоять с трубкой в руке. Телефон вдруг снова зазвонил, на этот раз из него раздался незнакомый голос:
– Вот вечно ты хочешь сделать людям добро! Даже тогда, когда тебя не просят! Берегись, Дарья, я тебя не прощу!
– Чего? – не поняла я. – Кто вы?
– Скоро увидимся, дорогая, и тебе это не понравится. Не стоило госпоже Васильевой менять все к лучшему, – прохрипело из мобильного. Потом послышались гудки.
Мне стало тревожно. Кто сейчас звонил? Зачем? Ладно, постараюсь забыть о неприятном разговоре, пойду посмотрю, есть ли в холодильнике продукты.
Я пошла на кухню, пытаясь выбросить из головы странный звонок.
Вообще-то я не принадлежу к числу людей, которые любят перемены, потому что прекрасно знаю: только измени свою жизнь к лучшему – и сразу поймешь, как хорошо было раньше.