Палимпсест
Шрифт:
«Красная Утка» была размалевана краской цвета, отраженного в ее имени. Пирс протиснулся под низкой притолокой и дал своим глазам привыкнуть к темноте, прежде чем начать выбираться во двор, но даже там они все еще слезились. В этот час внутренний дворик был наполовину пуст, поскольку основной доход таверна получала именно продажей еды. Над беседкой висел тяжелый запах жимолости, кусты гибискуса по углам дворика полыхали ярко-красным. Пирс устроился на скамейке у задней стены так, чтобы четко видеть вход и дорожку к уборным, затем осторожно оглядел других клиентов, избегая прямого взгляда в глаза. Даже в полупустом дворике было предостаточно народу: тут околачивались сынки владельца (снуя туда-сюда, они сноровисто наполняли клиентам чаши), четверо пьяных матросов (вероятно, настоящих), трое затянутых в ливрею семинарских прислужников, парочка кричаще разодетых баб, чей подход к пьяным морячкам производил столь бурлескное впечатление, что наверняка был профессиональным, а также троица закутанных в дорожные плащи паломников из горного края, некогда именовавшегося Каскадией [4] . — очевидно, они явились поклониться святыням и источникам южных земель. Ну, это все в первом приближении.
4
Территория тихоокеанского побережья штатов Северо-Запада США.
Какой-то паренек изогнулся у Пирсова локтя, что-то спрашивая о том, как его обслужить и какие яства подать.
— Пива, — запинаясь, приказал Пирс. — Хорошего светлого пива за пару монет.
Мальчик на побегушках исчез и тут же вернулся с керамической кружкой, полной теплого пенного напитка с банановым запахом.
— Хорошо, спасибо.
Пирс полез в карман за деньгами и стал рыться там, точно в замешательстве. Наконец он выудил на свет и вручил пацану две почерневшие выщербленные монеты, снабженные пассивными радиомаячками. Они должны были подать сигнал его связнику.
Когда Пирс поднял кружку к губам с нахлынувшим откуда ни возьмись ощущением несомненного счастья, его телефон завибрировал. Это было довольно неприятно, совершенно неестественно, и у него ушло немалое время, чтобы научиться не подскакивать, когда такое происходит. Он оглядел пивной сад, стараясь прикрывать рот кружкой. Студенты-богословы, совершив паломничество к водопроводной дырке, теперь хрипло, как умирающие вороны, переругивались в вестибюле, определяя более добродетельного; один матрос упал плашмя, перевалившись через стол, а товарищи теперь пытались привести его в чувство; одетая в красное женщина, по виду из рабочих, неспешно шаркала к задней стене, что-то напевая себе под нос безо всякого ритма. Бинго! — подумал он с чувством мимолетногоудовлетворения.
Пирс поиграл мускулами живота, понукая телефон. Другой агент Стазиса должен был почувствовать внезапную дрожь и услышать жужжание, точно от облака рассерженных пчел, — и действительно, он тут же увидел, как женщина в красном резко развернулась. Пирс еще раз напряг мышцы, когда ее взгляд упал на него: на сей раз скорее бессознательно, поглощенный чем-то вроде дежа вю. Не может быть, понял он в следующее мгновение. Откуда она здесь, на полевом задании!?
Женщина в красном повернулась и пошла к его скамье, одновременно глоттируя: Это ты мой манок? Быстрей смываемся, дело плохо.
Пирс начал подниматься.
Ярроу? — спросил он. Моряк, который пытался привести в чувство своего друга, потянул его за плечо.
Ну да. Слушай, какой у тебя план отхода? Это прозвучало раздраженно.
Но… Он замер, все мышцы скрутило судорогой. Она меня не знает, понял он. Извини. Ты не могла бы перебраться через стену, пока я тутустрою маленькую диверсию? — передал он, его сердце бешено бухало. Он не видел ее три субъективных года — она пронеслась через его жизнь, как сошедший с рельсов поезд, потом исчезла так же внезапно, как и появилась, нацарапав на прощание лишь краткую записку о том, что Служба Контроля срочно вызвала ее в верховремя, и оставив беглый набросок углем.
Думаю, да, но здесь двое… Моряк поднялся на ноги и заорал ей что-то бессвязное как раз в тот момент, когда телефон Пирса опять завибрировал. Кто это? — спросила она.
Огневой контакт через пять секунд! Звонивший агент, кем бы он ни был, казался сильно встревоженным. Отходите!
Моряк завопил снова, и теперь Пирс понял его слова: «Убийца!» Он вскарабкался на столешницу, вытащил длинный изогнутый клинок и подался вперед.
Прячься за меня. Пирс встал между Ярроу и моряком, мысли его метались от Как же это глупо до Что она тут натворила? и А кто еще? — пока он вызывал куратора Харка.
— Мир? — предложил он на сквернейшем карнегранском. — Друг? Хочешь выпить?
За спиной разъяренного моряка застыли студенты-богословы, их темные мантии странно растянулись и заколыхались. Студенты о чем-то быстро говорили. Ярроу юркнула за его спину, телефон завибрировал снова, потом, что было и вовсе неслыханно, в четвертый раз. Слишком уж тут много агентов. Что происходит? — спросил Харк.
Думаю, это палимпсест, отправил сообщение Пирс. Целая секция истории была переписана несколько раз, точно исписанный чернилами пергамент — дочиста выскоблена и использована снова. Он воздел руки, обращаясь к моряку.
— Ты хочешь. Чего? Вещи? Деньги?
Третий агент, который предупреждал о столкновении: Падай! Сейчас!
И Пирс начал падать, когда кто-то — Ярроу? — схватил его за плечо и толкнул.
Мантия одного из студентов расползлась и соскользнула с одного плеча, обнажая что-то неприятно подвижное, текучее, зияющее промоинами, потом оно приобрело контуры человеческого тела, но все еще оставалось подвижным и рябило, точно застывающее из расплава стекло. Верхний край этой массы перетек на шею и подбородок владельца, а затем она разбухла достаточно, чтобы поглотить и его голову, одновременно высвобождаясь из черной студенческой мантии. Моряк тем временем опускал поднятый было клинок, целясь в Пирса. Поле зрения Пирса сузилось, он пытался как-то контролировать падение, готовясь перекатиться через голову и выдвинуть спрятанную в рукаве телескопическую дубинку.
Но в этот момент в вечернем воздухе раскатился неожиданно оглушительный выстрел. Голова моряка исчезла в розово-красных брызгах, попавших и на лицо Пирса. Тело беспомощно дернулось и сверзилось со стола, точно падающий мешок. Кто-то — Ярроу? — кричал за его спиной, но когда Пирс завел за спину левую руку и оперся на нее, пытаясь встать и проморгаться, красный туман не исчез из его поля зрения. Мантия же студента, казалось, была наделена собственной жизнью, она извивалась и сокращалась, точно отделенная от хозяина тень, а обретший грубое подобие человека пузырь подвижной жидкости развернулся и воздел одну конечность к потолку. Послышались дружные вопли, когда еще какой-то семинарист, неосмотрительно потянувшийся к мантии, упал наземь и конвульсивно задергался.
Лежи! — Это был третий агент. Притворись мертвым.
Но мое колено…
Пирс ухитрился оглянуться и поймал на лице Ярроу выражение страха, а с ним и — да, что-то вроде запоздалого узнавания. Я отвлеку их, передал он. Затем, ощутив в голове неожиданную ясность, он перевернулся и пополз ко входу в таверну, и в следующие три секунды произошло вот что.
Во-первых, прямо перед задней стеной пивного садика возник сверкавший ослепительно-бирюзовым светом круг двух метров в диаметре, а из него вылетели два облачка шершней неестественно розового оттенка. Большая часть их направилась к студентам-богословам, которые в панике повалили к выходу, тесня и калеча друг друга, двое, однако, развернулись и ринулись вверх, к балконам.