Паломничество Ланселота
Шрифт:
— Почему же это?
— Потому что не доживают до того времени, чтобы увидеть, кто родится у их детей, их еще до этого эвтаназируют.
— А ведь Робин Гуд прав, Сандра. Кроме тебя, я не встречал никого, у кого была бы жива бабушка. Но знаешь, парень, а ведь и Сандра права — у нее—то бабушка есть. Теперь она стала и моей бабушкой, с тех пор как мы с Сандрой поженились.
— Она что, старенькая и с морщинками? Добрая и рассказывает вам сказки?
— Она старенькая и добрая, но сказки она рассказывает не нам, а нашей дочери, своей правнучке.
— Ух
— Ну, друг Робин Гуд, это даже обидно, что ты все время подвергаешь сомнению наши слова. Знаешь, дружок, если ты нам не веришь, то можешь поехать с нами и убедиться, что у нас в самом деле есть настоящая бабушка, а у нашей дочери Сонечки есть прабабушка, — притворно осердясь, сказал Леонардо.
— Я бы поглядел на живую бабушку. Вы что, в самом деле хотите, чтобы я с вами куда—то поехал?
— Почему нет? Если тебе хочется — поехали.
— Ну… На людоедов вы вроде не похожи. Мясо даже не очень едите. Да вы бы попробовали ворону—то! Она не старая!
— В другой раз, дружок. Сейчас мы уже сыты, это ведь у нас второй завтрак был.
— Чего—о? Это вы сколько же раз в день едите?
— Обычно три, но сегодня мы рано выехали из дома и поэтому один раз уже успели позавтракать.
— Вы едите три раза в день?! Ну вы даете, так я и поверил! Откуда столько еды наберется, чтобы по три раза в день есть? Три раза в неделю, наверное.
— Я тебе и на этот раз правду говорю.
— Так вы из Семьи, что ли? — насторожился мальчишка.
— Бог с тобой, парень! Мы обыкновенные люди. Мы едем по делу в Баварский Лес, а потом поедем в Тироль.
— А если я поеду с вами, вы меня потом обратно сюда привезете?
– Сандра с Леонардо переглянулись.
— Знаешь, давай договоримся так. Если тебе не понравится ни в приюте, ни у нашей Бабушки, мы тебя привезем обратно.
— А в приюте этом тоже по три раза в день едят?
— Вот этого мы как раз и не знаем. Знаем только, что там живут три десятка детей и несколько взрослых, которые за ними смотрят. А вот есть ли у них еда и сколько ее — это нам неизвестно. Поэтому мы на всякий случай везем для них еду. У нас полная машина всяких разных продуктов.
— Свою еду вы везете каким—то чужим детям?! Вы что — сумасшедшие?
— Нет, Робин Гуд. Мы не сумасшедшие, мы — христиане. Ты знаешь, что это такое?
— Конечно. То же самое, что сумасшедшие.
— "Для эллинов безумие, для иудеев соблазн"… — задумчиво проговорил Леонардо. — Ну, решай, парень, едешь ты с нами или тут остаешься?
— А вы мне покажите сначала еду, которую вы чужим детям везете! Увижу — поверю и поеду!
— Вот это мужской разговор! Пойдем, покажу.
Подходя вслед за Леонардо к джипу, мальчик заметил:
— Странный какой—то у вас мобиль…
— Это не мобиль. Это старинная машина, называется джип. Когда—то это была машина нашей Бабушки, а потом она подарила ее мне. Ну гляди, Робин Гуд!
Увидев корзины и ящики с овощами и фруктами в салоне джипа, мальчишка закачался.
— И вы сами будете это есть по дороге?
— Естественно.
— И я с вами?
— Само собой, если ты составишь нам компанию.
— А я… А я буду вам дичь стрелять!
— Наконец—то сообразил, Робин Гуд! Вот именно: мы можем оказаться в дороге очень полезными друг для друга. Как, Сандра, ты не возражаешь, если мы прокатим Робин Гуда до приюта, а потом свозим его в гости к нашей Бабушке? Знаешь, мне очень хочется доказать ему, что я не вру и что бывают и сей час на свете настоящие бабушки. С морщинками и сказками. А потом, если он захочет, мы привезем его обратно на это же место.
— Как скажешь, Леонардо. Мне все равно. Места он много не займет.
Бедный Робин Гуд переводил глаза с Леонардо на Сандру и обратно, лицо его подергивалось.
— Только вот что, парень, — сказал вдруг Леонардо, посуровев, — нехорошо бросать родного брата, пусть даже мертвого, на съеденье воронам. У меня в джипе есть лопата. Давай—ка мы выроем яму и похороним его прямо в этом газоне.
— Нет, дядя, так не пойдет! Филипп велел мне, как только он совсем умрет, вытащить его на газон, чтобы на него вороны слетались. Это он сделал лук и стрелял из них ворон. Только их мало было. Когда брату удавалось подстрелить двух ворон, мы одну съедали, а вторую оставляли другим воронам на приманку. Он большой был, наш Филипп, ему много надо было еды, а он от своей доли еще мне оставлял. Вот он и стал умирать от голода. Он мне сказал: "Я тебя и после смерти буду кормить, если ты меня оставишь лежать на земле: я буду мертвый лежать и подманивать для тебя ворон, а ты их стреляй и ешь. Это все, что я могу для тебя сделать, братец Кролик". Я ему обещал. Нельзя Филиппа зарывать!
— Чудак—человек! Его же вороны совсем расклюют, пока мы с тобой путешествуем.
— А вы ведь меня обратно привезете, как обещали, так? И что же я потом без еды останусь, а?
— Ну хорошо, давай тогда мы вот как поступим. У нас в машине есть крепкий брезентовый спальный мешок: мы им закроем тело твоего брата, чтобы в наше отсутствие вороны его зря не клевали, и обложим камнями. А потом, когда мы тебя назад привезем, ты его снова раскроешь. Идет?
— Идет. А мешок этот вы мне потом оставите? Вы вон какие богатые, чистые, вам не захочется спать в мешке, который пропахнет моим братом.
— А ты сможешь в нем спать, в таком мешке?
— Ведь это мой брат…
Сандра помогла Леонардо собрать стол и стулья, а потом сказала:
— Робин Гуд, может, ты сядешь впереди? Я очень устала и хочу сзади поспать.
— Конечно, сяду! Только меня зовут вовсе не Робин Гуд, а Карл Мор.
— Леонардо Бенси, — сказал Леонардо, протягивая ему руку для старинного мужского пожатия. — А эта бледная тетя — моя жена Сандра Бенси. Садись на переднее сиденье, Карл, а Филиппа я сам укрою от ворон.