Паломничество на Землю
Шрифт:
Возмущению Томса не было границ. Он поклялся, что никогда не будет говорить о своей любви так, как люди говорят об отбивных. Но, к своему огорчению, не мог придумать ничего нового.
Тогда Томс решил обратиться за советом к профессору философии.
— Мистер Томс, — начал профессор, усталым жестом сняв с носа очки, — к сожалению, любовь, как ее принято называть, все еще неуправляемая сфера нашей жизни. На эту тему не было написано ни одного сколько-нибудь солидного научного труда, кроме малоизвестного Языка Любви Тианской цивилизации.
Ждать помощи было неоткуда. Томс продолжал размышлять о любви и мечтать о Дорис. Долгие, мучительные вечера на веранде ее дома, когда тени от виноградных лоз падали на ее лицо, делая его неузнаваемым, Томс пытался объясниться со своей возлюбленной. А так как он не мог позволить себе выражать свои чувства избитыми фразами, то речь его получалась довольно цветистой.
— Я чувствую к тебе то же, — говорил он, — что звезда к своей планете.
— О, как величественно, — отвечала она, польщенная сравнением столь космического масштаба.
— Нет, не так, — поправился Томс. — То, что я испытываю к тебе, гораздо выше, больше. Вот, послушай, когда ты идешь, ты похожа на…
— На кого, милый?
— На выходящую на просеку олениху, — хмурясь, отвечал Томс.
— Как симпатично!
— При чем здесь симпатично. Мне хотелось выразить присущую юности некоторую нескладность, угловатость движений…
— Но, дорогой, — возразила она. — Я вовсе не нескладна. Мой учитель танцев…
— Нет, ты меня не поняла. Я имел в виду не просто нескладность, а такую, которую…
— Я все поняла, — заверила она.
Но Томс знал, что это было неправдой.
С гиперболами пришлось покончить. Вскоре он пришел к тому, что ему нечего было сказать Дорис, потому что все известные слова даже отдаленно не напоминали то, что он чувствовал.
В их разговорах стали возникать неловкие, напряженные паузы.
— Джефф, — настаивала она, — скажи что-нибудь.
Томс пожал плечами.
— Даже, если это не совсем то, что ты думаешь.
Томс вздохнул.
— Пожалуйста, — взмолилась она, — ну хоть что-нибудь, только не молчи. Я так больше не могу.
— Вот, черт…
— Да, — встрепенулась она, и лицо ее оживилось.
— Нет, я не то хотел сказать, — выговорил Томс, погружаясь в мрачное молчание.
Наконец он сделал ей предложение. Джефферсон был почти готов признать, что «любит» ее, но не захотел заострять на этом внимание. Объяснил он это тем, что супружество должно быть построено на правде, иначе оно обречено. Если он с самого начала извратит и обесценит свои чувства, то что же будет потом?
Дорис с сочувствием отнеслась к его откровениям, но отказалась выйти за него замуж.
— Девушке нужно говорить, что ты ее любишь, — заявила она. — Ей нужно повторять эти слова сто раз в день, Джефферсон, и даже тогда будет недостаточно.
— Но я в самом деле люблю тебя, — возразил Томс. — Вернее, я хотел сказать, что чувствую что-то похожее на…
— Прекрати, надоело.
Не зная, что предпринять, Томс вспомнил о Языке Любви и отправился к профессору расспросить о нем поподробнее.
— Говорят, — начал профессор, — что жители Тианы-2 придумали особый язык для выражения любовных эмоций. Фраза «Я тебя люблю» — совершенно немыслима для тианцев. Они могут дать точную характеристику испытываемого ими в данную минуту чувства, причем слова эти никогда не повторятся ни в одной другой ситуации.
Томс кивнул, и профессор продолжал.
— Конечно же, тианцы не остановились на теории. Они разработали методику ухаживания и технику любовной игры, достигнув в этом совершенства. Считают, что в сравнении с ними все, созданное в этой области другими народами, выглядит просто жалким любительством.
Профессор смущенно кашлянул.
— Это как раз то, что мне нужно, — возликовал Томс.
— Все это забавно, но не более, — заметил профессор. — Какими бы уникальными не были их приемы, они, я уверен, не имеют никакого практического смысла. Что же касается самого языка, то строй его таков, что на нем можно общаться только с одним человеком. По мне это выглядит пустой тратой времени и сил.
— Труд во имя любви, — заявил Томс, — самый достойный труд на свете, ибо в награду ты пожнешь богатый урожай чувств.
— Должен заметить, что сравнение ваше не слишком удачно, мистер Томс. Кстати, а к чему столько разговоров на эту тему?
— Потому, что любовь — единственное, ради чего стоит жить, — убежденно проговорил Томс. — И если для этого требуется всего-навсего изучить специальный язык, то это не так уж много. Скажите, а далеко ли до Тианы-2?
— Порядочно, — ответил профессор, еле заметно улыбнувшись. — К тому же путешествие может оказаться напрасным. Ведь тианцы все до одного вымерли.
— Вымерли? Но отчего? Эпидемия или вторжение инопланетян?
— Это все еще одна из загадок Вселенной, — нехотя ответил профессор.
— И что же, язык безвозвратно утерян?
— Не совсем так. Двадцать лет назад один землянин по имени Джордж Вэррис отправился на Тиану и научился Языку Любви у последних, оставшихся в живых тианцев. Вэррис написал отчет о своей поездке. Правда, мне и в голову никогда не приходило его почитать.
Томс отыскал имя Вэрриса в справочнике Знаменитых Межпланетных Исследователей. Он считался первооткрывателем Тианы. В его послужном списке числились и другие планеты, но он сохранил верность Тиане, вернувшись на нее после смерти ее обитателей и решив посвятить себя всестороннему изучению их культуры.