Память, что зовется империей
Шрифт:
– Когда икспланатль Четыре Рычаг ушел из анатомического театра, я ненадолго задержался рядом с телом и позволил себе воспользоваться оборудованием для визуализации, – сказал Двенадцать Азалия. – Из-за своего нынешнего назначения в министерстве информации – а я работаю с негражданами по вопросам медицины и обслуживания во время их посещения – я немало интересуюсь физиологией неграждан, ведь некоторые очень отличаются от людей! Не то чтобы я намекал, будто на станции Лсел живут нелюди, госпожа посол, ни в коем случае. Но интерес у меня ненасытный – можете спросить хоть Тростинку, она знает меня со времен кадетской школы асекрет.
– Ненасытный
– Стал бы я бегать на посылках, Травинка, даже ради министра информации. А дело в том, что я задержался и осмотрел труп предшественника госпожи посла. И этот труп не совсем органический.
– Что? – спросила Три Саргасс одновременно с тем, как Махит с трудом сдержалась от станционного ругательства.
– В каком смысле? – спросила она. Вдруг Искандру заменили больной тазобедренный сустав. Это невинно и объяснимо – и куда заметнее, чем имплантат в основании черепа, который сперва передал ему собственный имаго, а затем снял оттиск знаний, личности и памяти – имаго-оттиск для следующего в очереди.
– В его мозге есть металл, – сказал Двенадцать Азалия, лишив ее даже этой краткой надежды.
– Шрапнель? – поинтересовалась Три Саргасс.
– Ранений нет. Уж поверь, такие ранения патологоанатом не пропустит. Полное сканирование дает куда больше информации. Не могу и вообразить, почему его не провели ранее – возможно, всем слишком очевидно, что посол умер от анафилаксии…
– Мне больше интересен незамедлительный вывод, будто речь может идти о шрапнели, – быстро перебила Махит, пытаясь увести разговор от самых опасных тем. Не помешало бы знать, что именно Искандр раскрывал о процедуре имаго – если вообще раскрывал, – но она не могла спросить даже нынешнюю версию, а откуда этой версии знать, что его… продолжение? Пусть «продолжение», сойдет, – что его продолжение сделало за прошедшее время?
– Порой Город проявляет враждебность, – сказала Три Саргасс.
– Бывает, – добавил Двенадцать Азалия. – В последнее время чаще. Человек делает что-то не то в облачной привязке, Город реагирует слишком бурно…
– Тебе не придется об этом беспокоиться, – успокоила Три Саргасс с беспечной уверенностью, которой Махит не поверила ни на йоту.
– У моего предшественника была облачная привязка? – спросила она.
– Понятия не имею, – сказала Три Саргасс. – Ему бы пришлось получить разрешение от его величества Шесть Пути лично. У неграждан их нет: связь с Городом – это право; оно дается тейкскалаанцам.
Оно дается тейкскалаанцам, чтобы открывать двери – а также, видимо, угодить в некую группу повышенного риска. Махит задумалась, насколько облачные привязки отслеживают передвижения граждан и кто имеет доступ к этой информации.
– Была у прошлого посла облачная привязка или нет, я не знаю, но знаю одно, – перебил Двенадцать Азалия, – что у него было, так это большое количество таинственного металла в спинном мозге, и мне показалось, что, быть может, вам, госпожа посол, об этом захочется знать раньше, чем кто-нибудь попытается внедрить то же самое вам.
– Как всегда оптимист, Лепесток.
– Кому об этом еще известно? – спросила Махит.
– Я никому не говорил. – Двенадцать Азалия мирно сложил руки в длинных рукавах. Махит расслышала в его фразе «пока что» и спросила себя, чего он от нее хочет.
– Почему же рассказываете мне? У посла могли быть самые разные имплантаты – например, эпилептический кардиостимулятор, это довольно распространено, если с возрастом развивается эпилепсия, – сказала она, применяя стандартную ложь для не-лселцев об имаго-аппарате. – Полагаю, они есть у такой великой цивилизации, как Тейкскалаан. Можно без лишних хлопот посмотреть медицинскую карту посла и узнать.
– Вы бы поверили, если бы я ответил, что мне интересно, как вы поступите? Ваш предшественник – мм… был большим политиком для посла. Мне любопытно, все ли выходцы со Лсела такие.
– Я не Искандр, – сказала Махит и почувствовала укол стыда – ей следовало быть больше Искандром. Будь у них время на интеграцию… не исчезни он у нее в голове… – «Политики» бывают разные. Как, по-вашему, икспланатль об этом знает?
Двенадцать Азалия улыбнулся настолько, что продемонстрировал зубы.
– Вам он об этом не сказал. Или мне. Но он икспланатль из медицинского колледжа министерства науки – кто скажет, что он считает важным?
– Я хочу, – встала Махит, – увидеть сама.
Двенадцать Азалия взглянул на нее с радостью.
– Ах. Так, значит, и ты политик.
Глава 3
Внутри каждой клетки – бутон химического пламени,
[ИМЯ ПОКОЙНОГО] препоручается [земле/солнцу]
и зацветет тысячью цветов – по числу вздохов за жизнь,
и мы вспомним его/ее имя,
его имя и имя его предка (ов),
и в честь тех имен все собравшиеся
позволяют крови расцвести на своей ладони, и так же обратят
химическое пламя к [земле/солнцу] …
[помехи]… повторяю, потерял контроль высоты… кувыркаюсь… неизвестное энергетическое оружие, пожар в кабине [неразборчиво] [неразборчиво] [ругательство] черные… черные корабли, быстрые, это дыры в [ругательство] бездне… звезд нет… там [неразборчиво] не могу… [ругательство] их еще больше [крик в течение 0,5 секунды, после чего следует рев – предположительно, взрывная декомпрессия, – в течение 1,9 секунды до потери сигнала]